а голос так дивно звучал
Средь шумного бала, случайно (А. К. Толстой)
| Точность | Выборочно проверено |
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.
Общественное достояние Общественное достояние false false
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдалённой свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моём сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь —
Я вижу печальные очи,
Я слышу весёлую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грёзах неведомых сплю…
Люблю ли тебя — я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
А голос так дивно звучал
Средь шумного бала. (Письма. Стихи)
…У меня столько противоречивых особенностей, которые приходят в столкновение, столько желаний, столько потребностей сердца, которые я силюсь примирить, но стоит только слегка прикоснуться, как все это приходит в движение, вступает в борьбу; от тебя я жду гармонии и примирения всех этих потребностей. Чувствую, что никто, кроме тебя, не может меня исцелить, ибо все мое существо растерзано. Я, как мог, зашивал и подправлял все это, но много еще надо переделывать, менять, заживлять. Я живу не в своей среде, не следую своему призванию, не делаю то, что хочу, во мне – полный разлад, и в этом, может быть, секрет моей лени, потому что я, в сущности, деятелен по природе… Те элементы, из которых составилось мое существо, сами хороши, но взяты они были наудачу и пропорции – не соблюдены. Ни в моей душе, ни в моем уме нет балласта. Ты должна вернуть мне равновесие… В твоем дневнике я нашел такие строки: «Для достижения истины надо раз в жизни освободиться от всех усвоенных взглядов и заново построить всю систему своих знаний». С какою бы радостью я при твоей помощи потрудился над этой перестройкой. Я – словно какой-нибудь сарай или обширная комната, полная всяких вещей, весьма полезных, порой – весьма драгоценных, но наваленных кое-как одна на другую; с тобой я и хотел бы разобраться и навести порядок.
Из письма А. К. Толстого С. А. Миллер [1]
…Я стараюсь интересоваться оперой и другими вещами, но стоит мне на мгновение забыться, как я тотчас же погружаюсь в небытие. Клянусь тебе, как я поклялся бы перед судилищем Господним, что люблю тебя всеми способностями, всеми мыслями, всеми движениями, всеми страданиями и радостями моей души. Прими эту любовь, какая она есть, не ищи ей причины, не ищи ей названия, как врач ищет названия для болезни, не определяй ей места, не анализируй ее. Бери ее, какая она есть, бери не вникая, я не могу дать тебе ничего лучшего, я дал тебе все, что у меня было самого драгоценного, ничего лучшего у меня нет… Ты мне говоришь, что я не смогу любить тебя так всегда. Я это знаю и сам; это не новость, это в порядке вещей, что такое восторженное возбуждение проходит: так оно есть и так должно быть. Цветок исчезает, но остается плод, остается растение; поверь мне, то, что останется, будет еще достаточно прекрасно… Мы знаем, что любовь не есть вечное чувство. Но должно ли нас это пугать? Пойдем же смело навстречу, не заглядывая вперед и не оглядываясь назад, или лучше будем смотреть вперед, встретим лицом к лицу кроткую братскую дружбу, протягивающую к нам руки, и благословим Бога за то что он посылает ее нам… Я в гораздо большей мере – ты, чем – я сам.
…Есть такие муки и такие желания, которые нельзя выразить словами; всякое слово кажется мне мертвым, все, что я мог бы сказать, кажется мне слишком слабым. Друг мой, на душе у меня тяжело, я приехал с бала-маскарада, где был не по своей охоте, а только из приличия – ради великого князя, которого видел нынче утром. Отправился я к половине двенадцатого. Чтобы вернуться, как только повидаю великого князя. А он только что пригласил меня отужинать у него в половине второго; я второпях заехал домой, чтобы побеседовать с тобою в этом промежутке.
Как мне было там грустно! Не езди никогда на эти противные балы-маскарады!
Мне так бы хотелось освежить твое бедное сердце, так бы хотелось дать отдохнуть тебе от всей твоей жизни! Бедное дитя, с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы [2]. Даже и в самые лучшие минуты, те, когда мы находились вместе, тебя волновали какая-нибудь неотвязная забота, какое-нибудь предчувствие, какое-нибудь опасение.
Когда я об этом думаю, мне видится домик, полускрытый деревьями. Видится деревня, слышатся звуки твоего рояля и этот голос, от которого я сразу же встрепенулся. И все, что противостоит этой жизни, спокойной и благостной, вся сутолока света, честолюбие, тщеславие и т. д., все искусственные средства, нужные для того, чтобы поддерживать в ущерб совести это неестественное существование, все это возникает передо мной вдалеке, как бы в недобром тумане. И я словно слышу твой голос, проникающий мне прямо в душу: «Я навсегда отказываюсь от этого ради любви к тебе». И тогда мной овладевает чувство безраздельного счастья, и слова, сказанные тобой, звучат и отдаются в моей душе, как уверение, что отныне ничто не может причинить тебе зла, и я понимаю тогда, что все это счастье, созданное мечтой, этот домик, эта благостная и спокойная жизнь, все это – в нас самих. Это твое сердце поет от счастья, а мое его слушает, а так как все это – в нас самих, то его у нас и нельзя отнять, и даже среди мирской суеты мы можем быть одни и быть счастливыми. Характер у меня – с надрывом, он чувствителен к малейшему прикосновению, но мелочности в нем нет – даю тебе слово…
Из письма А. К. Толстого С. А. Миллер
…Подумай, что до 36 лет мне было некому поверять мои огорчения. Некому излить мою душу. Все то, что печалило меня, – а бывало это часто, хотя и незаметно для посторонних взглядов, – все то, чему я хотел бы найти отклик в уме, в сердце друга, я подавлял в самом себе, а пока мой дядя [3] был жив, то доверие, которое я питал к нему, сковывалось опасением его огорчить, порой – раздражить и уверенностью, что он будет со всем пылом восставать против некоторых идей и некоторых устремлений, составлявших существо моей умственной и душевной жизни. Помню, как я скрывал от него чтение некоторых книг, из которых черпал тогда свои пуританские принципы, ибо в том же источнике заключены были и те принципы свободолюбия и протестантского духа, с которыми бы он никогда не примирился и от которых я не хотел и не мог отказаться. От этого происходила постоянная неловкость, несмотря на то огромное доверие, которое у меня было к нему.
Из письма А. К. Толстого С. А. Миллер
…Еще он (И. С. Тургенев) рассказывал, как на маскараде, вместе с поэтом А. К. Толстым, он встретил грациозную и интересную маску, которая с ними умно разговаривала. Они настаивали на том, чтобы она тогда же сняла маску, но она открылась им лишь через несколько дней, пригласив их к себе.
– Что же я тогда увидел? – говорил Тургенев. – Лицо чухонского солдата в юбке.
Эта маска потом вышла замуж за А. К. Толстого. Его стихотворение «Средь шумного бала» навеяно этим первым знакомством с его будущей женой. Думаю, что Тургенев преувеличил ее некрасивость. Я встречал впоследствии графиню Софью Андреевну, вдову А. К. Толстого, она вовсе не была безобразна и, кроме того, она была, несомненно, умной женщиной.
…Толстой и Софа (именем «Софа» называли супругу А. К. Толстого Софью Андреевну) были для меня недостижимым идеалом доброты, от них исходило все для меня, они мне давали ответы на все мои сомнения и стремления; я сознавала, что не только люблю, но и боюсь их, и вместе с тем я вложила в них все мое доверие, все мое сердце, все мои идеалы, помимо них ничего не могло существовать для меня. Иногда характер Толстого, нервный и вспыльчивый, пугал меня, но уверенность в его дружбе и любви ко мне была непоколебима. Софу я всегда жалела, она всегда несла ношу слишком тяжелую… Но стоило Софе словом отмахнуть от него наплыв ежедневных дрязг и осветить своим всепонимающим умом его растревоженную душу, и он возвращался с молодыми, чистыми силами. Страдание, зло, боли, печали не имели власти над бодростью и чистотой его духа…
История создания песни. Романс «Средь шумного бала»
ДИВНЫЙ РОМАНС «СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА. «
Музыка Петра Чайковского, слова Алексея Толстого.
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид;
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь, —
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя — я не знаю,
Но кажется мне, что люблю.
Потрясающий Георг Отс!
Автор стихов — граф Алексей Константинович Толстой (1817—1875), русский писатель, поэт, драматург из рода Толстых. Стихотворение А. К. Толстой сочинил в 1851 году и посвятил его будущей супруге Софье Андреевне Миллер, с которой он познакомился на новогоднем бале-маскараде, проходившем в Петербургском Большом театре. Тогда зимой 1850–51 года 33-летний камер-юнкер Алексей Толстой увидел незнакомку. Камер-юнкер был знатен: мать – внучка последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского и дочь министра народного просвещения при Александре I, отец – из старинного рода Толстых.
Сергей Лемешев
Кто же была та незнакомка в чёрной полумаске – с тонким станом, звонким смехом, печальными глазами? Её звали Софья Андреевна Миллер, урождённая Бахметева.
Женщина она была незаурядная, и судьба у неё тоже сложилась необычно. Современников поражала её образованность. Она знала множество иностранных языков: по одним сведениям четырнадцать, по другим – шестнадцать. Она переписывалась с И.С. Тургеневым, И.А. Гончаровым. К моменту знакомства с Толстым, Софья Андреевна была женой конногвардейского полковника Льва Миллера. Неудачным оказался брак Софьи Андреевны с ним. Молодожёны почти и не жили друг с другом. Влюбленный Алексей Константинович посвятил ей полные восхищения лирические строки. Стихотворение было опубликовано в «Отечественных записках», 1856, № 5. Миллер долго не давал развода жене – даже тогда, когда её связь с графом А.К. Толстым стала известна всему свету и нуждалась лишь в узаконении.
Как всегда, великолепен Муслим Магомаев
Но против его избранницы намертво встала мать – Анна Алексеевна Толстая. Анна Алексеевна сделала всё, чтобы скомпрометировать подругу сына и отвлечь Алексея от связи, длившейся уже семь лет. Сын не решился идти против воли матери. Лишь после её внезапной смерти, а также долгожданного развода любящие обвенчались, и Софья Андреевна Миллер стала графиней Софьей Андреевной Толстой. В 1878 году, уже после смерти Толстого, П. И. Чайковский создал к стихам музыку. Чайковский выбрал жанр вальса. Свой романс композитор посвятил младшему брату Анатолию Ильичу Чайковскому, правоведу по профессии, который служил в Тифлисе в качестве прокурора Окружного суда. Он помогал Петру Ильичу пережить кризис, связанный с неудачной женитьбой на Антонине Милюковой. Впервые на грампластинку романс был записан 18 июня 1901 года
артистом Императорской оперы Иоакимом Тартаковым в сопровождении П. П. Гросса на фортепьяно.
Поет Марк Рейзен
Иоаким Викторович Тартаков (1860—1923), оперный певец (баритон), заслуженный артист императорских театров, а в дальнейшем заслуженный артист Республики Советов.
Сейчас просто невозможно перечислить всех исполнителей романса! Его пели и поют
Стихотворение и анализ «Средь шумного бала, случайно…»
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь –
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю…
Люблю ли тебя – я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
Краткое содержание
В. Первунинский. Вальс
Данное произведение является воспоминанием лирического героя (поэта) о его первой встрече с восхитительной незнакомкой. Из стихотворного сюжета мы узнаём, что поэт пришёл на бал, но его практически не интересовало это шумное мероприятие: он был погружён в «океан» собственных тревог и мыслей. Но совершенно внезапно в поле зрения лирического героя попадает прелестная незнакомка. Лицо её скрыто под маской, лишь полные печали выразительные глаза притягивают к себе взор поэта. Голос женщины подобен музыке: он напоминает то ли прекрасную свирель, то ли музыку морских волн.
Незнакомка с первого взгляда пленяет сердце поэта. Он любуется её тонкой талией и задумчивым видом. Грустный и звонкий смех женщины очаровал лирического героя. Исходя из всего этого, он приходит к выводу о том, что невольно начал поддаваться внезапно нахлынувшим чувствам, но, вместе с тем, не осмеливается признаться в них самому себе. Отныне даже во сне лирическому герою является образ прекрасной незнакомки, слышатся её смех и обворожительный голос.
Все эти эмоции заставляют героя засыпать с чувством особой светлой грусти: поэт не может понять, любит он незнакомку, или нет? Для него любовь является невероятно серьёзным и ответственным чувством, в отношении которого недопустимы эмоции легкомысленности и пренебрежения. В связи с этим поэт находится в постоянном диалоге с собой, он бесконечно размышляет, взвешивая все «за» и «против». В результате утомительных раздумий герой приходит к однозначному выводу, что он влюблён в прекрасную незнакомку, случайно встреченную на балу.
История создания
Алексей Толстой слыл однолюбом: впереди него никогда не бежала слава дамского угодника и повесы. Но так случилось, что в возрасте тридцати трёх лет, он, не желая того, оказался в самом эпицентре любовной истории, на протяжении долгого времени бывшей предметом жарких сплетен и пересудов высшего общества Петербурга. Произошло буквально следующее: на одном из шумных светских приёмов сердце Толстого пленила Софья Алексеевна Миллер. Следует заметить, что поэта привлекли в женщине не столько её внешние данные, сколько острый ум и энциклопедическая образованность. Софья могла говорить на четырнадцати иностранных языках, имела фундаментальные познания во многих областях науки, отлично разбиралась в гуманитарной сфере, в музыкальной и в сфере живописи.
Встреча и личное знакомство с этой удивительной дамой впечатлило Толстого настолько сильно, что он буквально на ходу написал стихотворение «Средь шумного бала…». Проблема заключалась в том, что заинтересовавшая его женщина оказалась замужней дамой. Чувства влюблённых были взаимны. Но, прежде чем Софья смогла получить официальную свободу от брачных уз, они семь лет встречались, став объектов злых насмешек со стороны представителей высшего света. Но однажды счастливый всё же час настал, и влюблённые смогли обвенчаться. Алексей Толстой и Софья Миллер прожили в любви и согласии двадцать лет. Софья смогла стать для поэта не только супругой, но, прежде всего, главной вдохновительницей и музой.
Жанр, направление, размер
Произведение написано в жанре любовной лирики: в нём романтический герой обращается любимой женщине, овладевшей всеми его мыслями.
Поэтический размер – трёхстопный амфибрахий с перекрёстной рифмой. Благодаря подобному размеру и рифмовке, произведение приобрело особую степень возвышенности и музыкальности. Не случайно в 1878 г. данное стихотворение заинтересовало П.И. Чайковского, написавшего к нему замечательную музыку: в результате на свет появился известный всем романс.
Композиция
С композиционной точки зрения стихотворение включает в себя две основных части:
Образы и символы
В произведении, на суд читателей, Толстой представил два ярких смысловых образа:
Темы и настроение
Основная тема, которую поднимает автор – эмоциональное впечатление, испытанное лирическим героем от встречи с замечательной девушкой, осторожное признание в любовном чувстве. Настроенческий пафос произведения пронизан эмоциями грустной нежности к объекту любви, надежды на скорую встречу и ожиданием взаимности.
Основная идея
Алексей Толстой стремится донести до читателей идею о том, что чувство искренней любви бесценно, поэтому к нему нельзя относиться с пренебрежением, легковесно и поверхностно. Иначе можно навсегда потерять свою любовь, не имея возможности обрести её вновь.
Средства выразительности
В данном стихотворении можно обнаружить не так много выразительных средств. Однако те тропы, что имеются, Толстой использует настолько виртуозно, что они в полной мере передают всю глубину эмоционального состояния лирического героя. В произведении представлены следующие средства художественной выразительности:
Алексей Толстой Средь шумного бала На шумния бал
„СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА…”
Алексей Константинович Толстой (1817-1875 г.)
Перевод с русского языка на болгарский язык: Красимир Георгиев
На шумния бал аз сияйна
сред светски безкрай суети
случайно те зърнах, но тайна
покриваше твойте черти.
Очите ти бяха печални,
гласът ти, тъй дивно звучал,
бе звън на далечни камбани,
бе полъх над морския вал.
Харесах снагата ти тънка,
замисленото ти лице,
смехът ти и тъжен, и звънък
засели се в мойто сърце.
Самотните нощи ме чакат,
прилягам с умората аз –
и виждам очите ти в мрака,
и чувам омайния глас;
сънят ми ме тъжно обтича
и блянове странни са там.
Не зная – дали те обичам,
но обич изпълва ме, знам!
Ударения
НА ШУМНИЯ БАЛ
На шу́мния ба́л аз сия́йна
сред све́тски безкра́й суети́
случа́йно те зъ́рнах, но та́йна
покри́ваше тво́йте черти́.
Очи́те ти бя́ха печа́лни,
гласъ́т ти, тъй ди́вно зву́чал,
бе звъ́н на дале́чни камба́ни,
бе по́лъх над мо́рския ва́л.
Харе́сах снага́та ти тъ́нка,
зами́сленото ти лице́,
смехъ́т ти и тъ́жен, и звъ́нък
засе́ли се в мо́йто сърце́.
Само́тните но́шти ме ча́кат,
приля́гам с умо́рата а́з –
и ви́ждам очи́те ти в мра́ка,
и чу́вам ома́йния гла́с;
съня́т ми ме тъ́жно обти́ча
и бля́нове стра́нни са та́м.
Не зна́я – дали́ те оби́чам,
но о́бич изпъ́лва ме, зна́м!
Превод от руски език на български език: Красимир Георгиев
Алексей Толстой
СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА…
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдалённой свирели,
Как моря играющий вал.
Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моём сердце звучит.
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь –
Я вижу печальные очи,
Я слышу весёлую речь;
И грустно я так засыпаю,
И в грёзах неведомых сплю…
Люблю ли тебя – я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
—————
Руският поет, романист и драматург граф Алексей Константинович Толстой е роден на 24 август/5 септември 1817 г. в Санкт Петербург. Член-кореспондент е на Петербургската академия на науките. Известен е с изящните си балади, сатиричните си стихотворения, историческата си проза (трилогията „Смъртта на Иван Грозни“, „Цар Фьодор Иванович“ и „Цар Борис“) и с участието си заедно със своите братовчеди, тримата братя Жемчужникови, в литературната мистификация Козма Прутков. Умира на 28 септември/10 октомври 1875 г. в c. Краснъй Рог, Черниговска губерния (сега Почепски район в Брянска област).