Что означает выражение пуповина сновидения

Что означает выражение пуповина сновидения

насколько тогда уместна техника толкования сновидений в работе с современными пациентами?,
Сновидеца
Приснился труп младенца,родила его как будто я,но он почему то расчененный родился на три части,руку точно отдельно помню и голова по-моему.В итоге я или я с кем-то в землю его схоронили.К чему может быть такой сон?

Сновидеца
Да,вызвали. Я очень переживала,что так вышло,и что я никогда уже не увижу своего ребенка.

Сновидеца
Вы знаете,наверное,да,тогда я не была уверена,хочу ли я ребенка,а сейчас я хочу,но обстоятельства пока не позоляют и происходит некий внутренний конфликт.Спасибо за ваш ответ.

Зигмунд Фрейд. «Толкование сновидений»
МАТЕРИАЛ И ИСТОЧНИКИ СНОВИДЕНИЙ

. Сейчас же я хочу подвергнуть рассмотрению вопрос, должен ли сновызывающий источник, к которому нас приводит анализ, всегда быть в связи со сведшими (и значительными) впечатлениями или же наши дневные переживания, иначе говоря, воспоминания о психически ценном явлении могут взять на себя роль возбудителя сновидений. Наши многочисленные анализы разрешают этот вопрос в пользу последнего предположения. Возбудителем сновидения может быть внутренний процесс, который как бы при помощи дневного мышления несколько освежается.

Вот такой вот юнгианский синхронизм и диалектика вины внутри этой парочки. Что Вы про всё это скажете?

Источник

Я могу, впрочем, подкрепить доказательство того, что забывание сновидений является результатом сопротивления при помощи demonstratio ad oculos. Один пациент сообщает, что ему что-то снилось, но что он бесследно забыл сновидение. Я приступаю к анализу, наталкиваюсь на сопротивление, разъясняю кое-что пациенту, помогаю ему советами и увещаниями примириться с какой-то неприятной ему мыслью. Едва это ему удалось, как он восклицает: «А я теперь вспомнил, что мне приснилось!» То же сопротивление, которое мешало ему в эти дни работать, заставило его и забыть сновидение. Я помог ему преодолеть это сопротивление и в то же время вспомнить сновидение.

Точно так же и пациент, достигнув известного пункта работы, может вспомнить сновидение, виденное им три, четыре и более дней назад и сразу же позабытое.

Психоаналитический опыт дает нам и другое доказательство того, что забывание сновидений зависит гораздо больше от сопротивления, чем от той большой пропасти, которая разделяет состояние сна и бодрствования, как полагает большинство авторов. Со мной, как и с другими аналитиками, а также и с пациентами, пользующимися лечением психоанализом, случается нередко, что мы, проснувшись благодаря сновидению, тотчас же вслед за этим в полном обладании своей мыслительной деятельностью приступаем к толкованию сновидения. Я лично в таких случаях не успокаивался до тех пор, пока не разъяснял вполне своего сновидения; тем не менее бывало нередко, что по пробуждении я так же забывал толкование сновидения, как и его содержание, хотя и сознавал превосходно, что мне что-то снилось и что я истолковал свое сновидение. Значительно чаще сновидение уносило в забвение и результат толкования, прежде чем духовной деятельности удавалось зафиксировать сновидение в памяти. Между этим толкованием и бодрствующим мышлением нет, однако, той психической пропасти, которой исключительно исследователи пытаются объяснить толкование сновидений. ЕслиМор-тон Прэнс (105) возражает против моего толкования забывания сновидений, что это лишь специальный случай амнезии диссоциированных душевных состояний и что невозможность применить мое толкование этой специальной амнезии к другим типам последней доказывает его непригодность и для разрешения его ближайших задач, то этим он напоминает лишь читателю, что он во всем своем исследований таких диссоциированных состояний никогда даже не пытался дать динамическое объяснение этих явлений. Иначе он заметил бы, что оттеснение, а также и вызываемое им сопротивление представляет собой причину как этих диссоциаций, так и амнезии их психического содержания.

То, что сновидения столь же мало забываются, как и другие душевные акты, и что в отношении их фиксации в памяти они должны быть поставлены наравне с другими психическими функциями, показывает мне наблюдение, которое я сделал при написании этого сочинения. У меня было записано очень много собственных сновидений, которые я в свое время по разным причинам почти или совсем не подвергал толкованию. Некоторые из них год или два спустя я попытался истолковать с целью раздобыть материал для иллюстрации своих утверждений. Эта попытка во всех без исключения случаях мне удавалась; я готов утверждать, что это толкование было легко в течение долгого времени спустя, в течение которого сновидения были свежими переживаниями; я могу объяснить это тем, что я с тех пор преодолел различного рода сопротивление, оказывавшее в то время тормозящее действие. При таких последующих толкованиях я сравнивал тогдашние результаты мыслей, скрывающихся за сновидениями, с нынешними, значительно более богатыми содержанием, и не находил никакой перемены. Вскоре, однако, я перестал удивляться этому: я подумал, что у своих пациентов я уже давно научился точно так же и с таким же успехом толковать сновидения, которые они мне случайно рассказывали, как будто это были сновидения прошедшей ночи. При обсуждении сновидений о страхе я сообщу два примера такого позднего толкования. Когда я первый раз произвел такой опыт, я руководствовался вполне обоснованным предположением, что со сновидением и тут дело обстоит так же, как с невротическим симптомом. Подвергая психоанализу невротика или истерика, я стараюсь найти объяснение симптомам, не только имеющимся в наличии в настоящее время и приведшим его ко мне, но и прежним, давно уже им преодоленным. Последняя задача в большинстве случаев, как это ни кажется на первый взгляд странным, значительно легче. Уже в «Исследовании истерии», появившемся в печати в 1895 г., я сообщил разъяснение первого припадка истерического страха, испытанного 45-летней женщиной в возрасте 18 лет.

Вне связи с изложением я приведу здесь еще несколько указаний относительно толкования сновидений, которые, быть может, помогут ориентироваться читателю, желающему проконтролировать меня анализом своих сновидений.

Труднее всего внушить новичку в толковании сновидений то, что его работа отнюдь не завершается, когда он находит исчерпывающее толкование сновидения, остроумное, связное и разъясняющее ему все элементы его содержания. То же сновидение может допустить еще и Другое толкование, ему сразу не удавшееся. Я вполне согласен с тем, что очень трудно составить себе представление об обилии в нашем мышлении бессознательных мыслей, упорно старающихся найти себе выражение, и что не менее трудно поверить в способность деятельности сновидения многосмысленной формой выражения всякий раз как бы убивать зараз семь мух, все равно как портновский подмастерье в сказке. Читатель будет склонен всегда упрекнуть автора в том, что он попусту расточает свое остроумие, но впоследствии он сам убедится в своей ошибке.

В сновидениях, допускающих самое наглядное толкование, приходится очень часто оставлять какую-либо часть неразъясненной, так как при толковании мы замечаем, что там имеется клубок мыслей, который не внес никаких новых элементов в содержание сновидения. Это пуповина сновидения, то место, в котором оно соприкасается с неопознанным. Мысли, которые скрываются за сновидением и которые всплывают при его толковании, должны оставаться незавершенными и расходиться во все стороны сетевидного сплетения нашего мышления. Над самой густой частью этой сети и возвышается желание сновидения.

Возвращаемся к забыванию сновидений. Мы не сделали еще из него одного важного вывода. Если бодрствующее состояние обнаруживает несомненное намерение забыть сновидение, образованное во время сна, либо целиком по пробуждении, либо же частями в течение дня, и если главным виновником этого забывания мы считаем психическое сопротивление сновидению, которое уже ночью сделало свое дело по отношению к последнему, то возникает вопрос, что же, в сущности, вопреки этому сопротивлению дало возможность образоваться сновидению. Возьмем наиболее крайний случай, когда бодрствование устраняет сновидение, как будто его вообще не было. Если при этом мы примем во внимание деятельность психических сил, то должны будем сказать, что сновидение вообще бы не образовалось, если бы сопротивление ночью было бы столь же упорно, как днем. Отсюда следует, что сопротивление ночью утрачивает часть своей силы. Мы знаем, что оно не было устранено целиком: мы нашли следы его участия в искажении сновидения при образовании последнего. Но мы видим ясно, что ночью оно было не так упорно, что именно благодаря этому ослаблению сопротивления и образовалось сновидение; и мы легко понимаем, что оно, будучи восстановлено по пробуждении во всей полноте своей силы, тотчас же устраняет то, что приходилось ему допускать, пока оно было чересчур слабо. Описательная психология учит нас, что главнейшим условием образования сновидений является сонное состояние души; мы могли бы пояснить это следующим: состояние сна дает возможность образования сновидений, понижает и ослабляет эндопсихическую цензуру.

Мы испытываем, конечно, искушение считать это положение единственно возможным выводом из факта забывания сновидений и вывести из него дальнейшие заключения относительно распределения энергии в состоя-ниях сна и бодрствования. Но пока мы этого делать не будем. Углубившись немного в психологию сновидения, мы узнаем, что допущение образования сновидений может быть охарактеризовано еще и иначе. Сопротивления осознаванию мыслей, скрывающихся за сновидением, можно избегнуть и без понижения его интенсивности. Очевидно, что оба момента, благоприятствующие образованию сновидений, ослабление и обход сопротивления возможны благодаря состоянию сна. Пока мы прервем обсуждение этого вопроса, чтобы скоро вновь вернуться к нему.

Источник

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Толкование сновидений

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

Данте да Майяно – к стихотворцам

Не откажи, премудрый, сделай милость, на этот сон вниманье обрати. Узнай, что мне красавица приснилась – та, что у сердца в пребольшой чести. С густым венком в руках она явилась, желая в дар венок преподнести, и вдруг на мне рубашка очутилась с ее плеча – я убежден почти. Тут я пришел в такое состоянье, что начал даму страстно обнимать, ей в удовольствие – по всем приметам. Я целовал ее. Храню молчанье о прочем, как поклялся ей. И мать покойная моя была при этом.

Данте Алигьери – к Данте да Майяно

Передо мной достойный ум явив, Способны вы постичь виденье сами, но, как могу, откликнусь на призыв, изложенный изящными словами. В подарке знак любви предположив к прекраснейшей и благородной даме, любви, чей не всегда исход счастлив, надеюсь я – сойдусь во мненьях с вами. Рубашка дамы означать должна, как я считаю, как считаем оба, что вас в ответ возлюбит и она. А то, что эта странная особа с покойницей была, а не одна, должно бы означать любовь до гроба.

Он считал, что книга «Толкование сновидений» была рубежом в его творчестве. В истории психоанализа теория сновидений «занимает особое место, знаменуя собою поворотный пункт; благодаря ей психоанализ сделал шаг от психотерапевтического метода к глубинной психологии. С тех пор теория сновидений является самым характерным и самым своеобразным в этой молодой науке, не имеющим аналогов в наших прочих учениях участком целины, отвоеванным у суеверий и мистики» (Фрепд 3. Введение в психоанализ, – М.: Наука, 1989). Так Фрейд оценивал место теории сновидений в общем комплексе психоаналитических теорий.

Впервые «Толкование сновидений» было опубликовано в 1900 г. Предисловия 3. Фрейда к первым шести изданиям книги позволяют проследить путь развития и распространения психоанализа. Для нас важно, что к моменту первого издания разработка теории сновидений была практически завершена. В последующем Фрейд внес ряд поправок и уточнений. Начиная с четвертого издания, Фрейду в работе помогает один из его ближайших учеников – Отто Ранк, который дополняет список литературы, составляет примечания, а также прилагает к шестой главе книги Фрейда две собственные статьи. Однако все эти уточнения и дополнения не принципиальны. К проблеме сновидений Фрейд возвращается неоднократно, но в большинстве случаев это упрощенное, популярное изложение его взглядов: третья лекция в «Пяти лекциях об истории психоанализа» (в 1989 г. они опубликованы под названием «О психоанализе», ранее включались в «Хрестоматию по истории зарубежной психологии»), небольшая работа «О сновидении» («Психология сна») и, наконец, пятая – пятнадцатая лекции во «Введении в психоанализ».

В последние годы жизни 3. Фрейд вновь возвращается к проблеме сновидений, что отражено в третьем разделе «Лекций», который никогда не был прочитан аудитории: автор был слишком стар и болен. Одна из его лекций – «Пересмотр теории сновидений» – дает немного дополнительных сведений о теории сновидений, однако позволяет судить о том, что именно Фрейд считал главным в своей теории, а что – второстепенным. Содержание второй лекции – «Сновидение и оккультизм» – достаточно далеко от собственно проблемы сновидений, зато мы можем ознакомиться с мнением Фрейда по поводу астрологии, пророчеств, гаданий – всего того, что входит в моду в наши дни. И здесь Фрейд верен себе! Он не столько критикует эти феномены (хотя, безусловно, не верит в них), сколько пытается проанализировать те психологические закономерности, которые лежат в основе оккультизма.

Главными особенностями «Толкования сновидений» являются последовательность и обстоятельность изложения, насыщенность конкретными примерами. Книгу следует читать внимательно, «от корки до корки», иначе «прервется мысль связующая нить» и знакомство с книгой не прибавит ничего к той информации, которую читатель уже почерпнул из других, популярных, источников. Более того, мы можем получить искаженное, поверхностное впечатление о теории сновидений (Фрейд в конце жизни имел все основания жаловаться на то, что его теория стала популярной, но осталась непонятой). Подробное, детализированное изложение как бы воспроизводит процесс психоаналитического исследования. Мы

Источник

На рубеже веков известный австрийский ученый, основатель теории психоанализа З. Фрейд создал ряд фундаментальных работ, в которых стремился объяснить сущность такого психологического феномена, как сновидения. «Толкование сновидений» дает представление о методе и технике психоанализа, предвосхитивших многие положения современной теории сновидений. В книге приведены конкретные примеры анализа сновидений и описаны характерные для них психические процессы. Содержатся основные сведения о психоаналитической трактовке символики сновидений. Фрейд показал, что сон не бессмыслица, а искаженное, замаскированное осуществление вытесненного желания.

Для психотерапевтов, психологов, социологов и всех интересующихся проблемами психоанализа и тайнами сновидений.

В сновидениях, допускающих самое наглядное толкование, приходится очень часто оставлять какую-либо часть неразъясненной, так как при толковании мы замечаем, что там имеется клубок мыслей, который не внес никаких новых элементов в содержание сновидения. Это пуповина сновидения, то место, в котором оно соприкасается с неопознанным. Мысли, которые скрываются за сновидением и которые всплывают при его толковании, должны оставаться незавершенными и расходиться во все стороны сетевидного сплетения нашего мышления. Над самой густой частью этой сети и возвышается желание сновидения.

Возвращаемся к забыванию сновидений. Мы не сделали еще из него одного важного вывода. Если бодрствующее состояние обнаруживает несомненное намерение забыть сновидение, образованное во время сна, либо целиком по пробуждении, либо же частями в течение дня, и если главным виновником этого забывания мы считаем психическое сопротивление сновидению, которое уже ночью сделало свое дело по отношению к последнему, то возникает вопрос, что же, в сущности, вопреки этому сопротивлению дало возможность образоваться сновидению. Возьмем наиболее крайний случай, когда бодрствование устраняет сновидение, как будто его вообще не было. Если при этом мы примем во внимание деятельность психических сил, то должны будем сказать, что сновидение вообще бы не образовалось, если бы сопротивление ночью было бы столь же упорно, как днем. Отсюда следует, что сопротивление ночью утрачивает часть своей силы. Мы знаем, что оно не было устранено целиком: мы нашли следы его участия в искажении сновидения при образовании последнего. Но мы видим ясно, что ночью оно было не так упорно, что именно благодаря этому ослаблению сопротивления и образовалось сновидение; и мы легко понимаем, что оно, будучи восстановлено по пробуждении во всей полноте своей силы, тотчас же устраняет то, что приходилось ему допускать, пока оно было чересчур слабо. Описательная психология учит нас, что главнейшим условием образования сновидений является сонное состояние души; мы могли бы пояснить это следующим: состояние сна дает возможность образования сновидений, понижает и ослабляет эндопсихическую цензуру.

Мы испытываем, конечно, искушение считать это положение единственно возможным выводом из факта забывания сновидений и вывести из него дальнейшие заключения относительно распределения энергии в состояниях сна и бодрствования. Но пока мы этого делать не будем. Углубившись немного в психологию сновидения, мы узнаем, что допущение образования сновидений может быть охарактеризовано еще и иначе. Сопротивления осознаванию мыслей, скрывающихся за сновидением, можно избегнуть и без понижения его интенсивности. Очевидно, что оба момента, благоприятствующие образованию сновидений, ослабление и обход сопротивления возможны благодаря состоянию сна. Пока мы прервем обсуждение этого вопроса, чтобы скоро вновь вернуться к нему.

Есть еще другой ряд возражений против нашего метода толкования сновидений, которыми мы должны заняться сейчас. Мы поступаем ведь следующим образом: мы опускаем все целевые представления, господствующие обычно над нашим мышлением, обращаем свое внимание на какой-либо элемент сновидения и замечаем, какая из наших нежелательных мыслей соответствует ему. Затем мы берем следующую составную часть содержания сновидения, повторяем над ней ту же работу и, не обращая внимания на тот путь, на который увлекают нас мысли, устремляемся вслед за ними. При этом мы все время твердо уверены в том, что в конце концов без всякого содействия с нашей стороны мы придем к мыслям, из которых возникло сновидение. Против этого критика возражает приблизительно следующее. В том, что каждый элемент сновидения приводит к чему-либо определенному, нет ничего удивительного. С каждым представлением можно что-либо связать по ассоциации; странно только, что при этом бесцельном и произвольном мышлении доходят как раз до мыслей, скрывающихся за сновидением. По всей вероятности, это просто самообман; от одного элемента следуют по ассоциативной цепи до тех пор, пока она без всякой видимой причины неожиданно не обрывается; когда затем включается второй элемент, то вполне естественно, что первоначальная неограниченность ассоциации претерпевает сужение. Прежняя нить мыслей свежа еще в памяти и потому при анализе второго представления легче можно найти отдельные мысли, которые имеют нечто общее и со звеньями первой цепи. При этом аналитик уговаривает себя, что ему удалось найти мысль, которая служит узловым пунктом между двумя элементами онови-дения. Так как обычно при соединении мыслей позволяют себе всякие вольности и, в сущности, исключают лишь переходы от одного представления к другому, вступающие в силу при нормальном мышлении, то, в конце концов, не трудно уже из ряда «промежуточных мыслей» состряпать что-нибудь, что именуется затем мыслями, скрывающимися за сновидением, и выдается бездоказательно за психический базис сновидения. Во всем тут, однако, царит произвол и остроумное использование случайности, и каждый, кто решится на такого рода бесцельный труд, сумеет дать любое толкование любому сновидению.

Источник

Фрейдистский механизм работы со снами

Как мы уже говорили, бессознательное было известно еще до Фрейда. Но важность, которую Фрейд приписывал бессознательному, была поистине революционной. Сила бессознательного открылась Фрейду, когда он работал с истеричными пациентами. Он увидел, что их истерия была следствием эмоциональной травмы, о которой сами пациенты уже не помнили. Их болезненные воспоминания и неприемлемые желания были вытеснены и удерживались глубоко в бессознательном. Защитное вытеснение запретных желаний было причиной того, что его пациентам реальность представлялась искаженной. Ум восставал против своих собственных желаний, чтобы избежать столкновения с безжалостным внешним миром. Фрейд не только считал истерию своих пациентов иллюзией, но и использовал их страстные излияния, чтобы изучить их бессознательное и обнаружить основные подавляемые желания. Такое открытие неизменно приводило к излечению.

Что такое бессознательное по Фрейду?

Позже Фрейд утверждал, что бессознательное вторгается не только в сознательную жизнь пациентов–невротиков. Бессознательное проявляется и в жизни нормальных людей. Материал, вытесненный в бессознательное, прорывается на поверхность явлением, с которым мы сталкиваемся ежедневно и ежечасно. Все мы совершаем незначительные, но досадные ошибки — забываем имена, путаемся, неправильно читаем слова, слышим не то, что было сказано, иногда ошибается наш язык, а иногда — перо. В основе таких ошибок лежит страх, память или желание, которые были вытеснены из области сознательного мышления, которые чаще всего не исчезают, а ищут способ вернуться в сознание. «Случайная ошибка», скорее всего, окажется вытесненным материалом.

В повседневной жизни мы повсюду встречаемся с проявлениями бессознательного. Ошибки не имеют ничего общего с болезнью и наблюдаются даже у очень здоровых людей. Фрейд называл их оговорками. Шутки и анекдоты — это следствие работы подобных бессознательных механизмов. Наши сны — еще одна игровая площадка, где бессознательное может выразить себя. Более того, для Фрейда сновидения стали прямым путем к бессознательному любого человека, способом разглядеть его бессознательные мысли и воспоминания. Фрейд был уверен, что каждый сон — это желание, стремящееся к воплощению.

Как интерпретировать детские сны по Фрейду?

Простые и ясные детские сны становятся все сложнее и сложнее, по мере того как ребенок растет и учится скрывать свои желания и побуждения. Необходимость быть скрытными приходит, когда детей приучают к горшку. Они быстро понимают, что любоваться своими экскрементами нехорошо. Наоборот, это считается «грязным». В равной степени это относится и к генитальному влечению, которое также следует сдерживать.

По мере того как ребенок растет, родительский контроль усиливается. Родители предлагают ребенку свою любовь и угрожают ему наказанием. Постепенно ребенок усваивает эту внешнюю сдержанность. Родительский авторитет сменяется самоцензурой — сознанием. У ребенка не возникает стремления к некоторым действиям, если он осознает, что они вызовут неодобрение. Если же ребенок все же нарушает запрет, это вынуждает его к притворству, и тогда сознание наказывает его чувством раскаяния или вины. Хотя сам ребенок этого и не понимает, механизм, который ему внушили, не только оценочный. Он помогает цензору предупреждать неприемлемые желания.

Понемногу ребенок понимает, какие желания ни в коем случае не могут быть исполнены, и потому их даже невозможно сформулировать, а какие желания следует выражать скрытно. Вот так, постепенно, возникает конфликт между желанием и чувством вины, который продлится всю жизнь. Возможно, что аналогичный механизм работает и во сне, где дети учатся создавать похожую маскировку. По крайней мере, когда они становятся взрослыми, их сны больше не выражают непосредственное желание, а, как и при симптомах истерии, в сновидении несбывшееся желание предстает » искаженном виде.

Скрытая подмена происходит во сне неосознанно, и кажется, что сновидение не имеет ничего общего с желанием, требующим воплощения. Искажение — это работа тех же защитных сил сопротивления внутри человека, которые в обычной жизни помогают скрывать внутренние импульсы, а иногда и вовсе предотвращают их проявление. Так что «спящий может понимать смысл своих снов не более, чем истерик может понять взаимосвязь и значение своих симптомов».

Фрейдистское разделение снов по уровням

То, как Фрейд разделял сновидение на два различных уровня, принципиально отличалось от всех предпринимавшихся ранее попыток расшифровать сон. Все аналитики со времен античности рассматривали только явные образы сновидения. Они полагали, что этого вполне достаточно, чтобы объяснить смысл сновидения. Все интерпретации основывались на преобразовании явного содержания. Фрейд обратил внимание на совершенно новый материал, лежащий между образами сна и их интерпретацией — латентное содержание или мысли сновидения. «Именно из мыслей сновидения, а не из явного содержания сна мы извлекаем его смысл». Как только мы узнаем латентное содержание, сон немедленно становится понятным. Человек обычно пытается понять сон исходя только из манифестного содержания и приходит к ошибочному заключению о его смысле.

Фрейд сравнивал содержание сновидения с ребусом, мозаикой. Можно считать разрозненные образы нелепыми, абсурдными и потому бессмысленными картинами. Но лучше оставить в стороне критические замечания по поводу несовершенства композиции сна и попытаться заменить каждый его элемент чем–то другим. Когда все встанет на свои места, сон перестанет казаться бесполезным и обретет смысл.

Классификация снов по группам

Сновидения, по мнению Фрейда, можно разделить на три обширных группы в зависимости от степени искажения их латентного содержания. «Прежде всего, мы можем отличить те сны, которые имеют смысл и в то же время доступны для понимания». Их смысл легко понять в контексте нашей повседневной жизни. Обычно такие сны кратки и не содержат ничего необычного или странного. «Вторая группа состоит из снов, которые, несмотря на то, что они связны и явно осмысленны, все же приводят нас в замешательство, поскольку мы не можем понять, как соотнести их смысл с нашей умственной жизнью. Наконец, третья группа состоит из снов, которые лишены всякого смысла и совершенно непонятны, которые кажутся несвязными, запутанными и бессмысленными».

Классификация Фрейда близка к той, что была предложена нами ранее. К первой группе относятся буквальные сновидения из нашей классификации, а вторая и третья группы соответствуют категориям символических и незначительных снов. В древности толкователь должен был сначала убедиться, что сон поддается интерпретации. Если же смысл полностью отсутствовал, то такое сновидение считалось епиртоп. Фрейд изменил приоритеты и сосредоточился на поисках смысла в «несвязном» и «запутанном» епирпюп.

Очевидно, что только во второй и третьей группах, обозначенных Фрейдом, мы сможем установить разницу между латентным и манифестным содержанием сна. Сны, относящиеся к первой категории, вполне понятны, так как их явное и латентное содержание совпадают. Детские сны, как мы уже говорили, в большей степени обладают этим свойством, поскольку в них отсутствует всякая маскировка. Обычно третья группа вызывает наибольшее замешательство. В таких снах маскировка настолько эффективна, что латентные мысли полностью скрыты в образах сновидения.

Метод маскировки снов по Фрейду

Фрейд утверждал, что существует непосредственная связь между сложной природой сна и тем, как понимается его основное латентное содержание. Мы уже рассмотрели, как с помощью внутренней цензуры сон маскирует бессознательное желание, чтобы оно могло миновать цензора. Эта уловка напоминает детскую игру, когда дети разговаривают между собой на «птичьем» языке, чтобы взрослые не поняли, о чем они говорят. То есть дети скрывают то, что может вызвать наше неодобрение. Способ маскировки очень прост — после каждой гласной в слове вставляется «пи». Тогда вопрос той перепуганной матери (Что ты делаешь?) будет звучать примерно так: «Чтопи тыпи депилапиешь?» (Основным слогом в каждом слове становится «пи».)* Простой вопрос превратился в абсурдный набор звуков.

Можно ли объяснить странность сна тем, что в нем используется фиксированный и систематический метод перестановки мыслей сновидения, скажем, такой как «пи–язык» или программный код? Метод маскировки и сновидениях не только сложен и изменчив, но и затрагивает обширные области. Абсурдные сновидения, по Фрейду, — это результат чрезвычайно сложного процесса. Внутренняя цензура и засекречивание мыслей сновидения не может быть единственным механизмом, искажающим сон. Должно существовать еще что–то, некий фактор, придающий сновидению странные качества.

Фрейд назвал процесс трансформации латентного содержания в явное работой сновидения. Интерпретация, таким образом, стала обратным процессом исправления искажений, появившихся в результате работы цензора и работы сновидения. Работа сновидения, целью которой является маскировка неисполненных бессознательных желаний, состоит из четырех компонентов. Первый процесс — это сгущение, когда работа сновидения объединяет несколько элементов в одно бессознательное желание и представляет его в виде отдельного образа.

Сгущение и смещение сновидений

Сгущение исключает некоторые элементы из мыслей сновидения, или использует только их фрагмент, или объединяет два или более элемента в одно целое. Сгущение также применимо к месту, объектам и событиям. Чем менее знакомым кажется образ сновидения, тем он более странен. К тому же каждый образ может соответствовать множеству мыслей сновидения. Ни один механизм не делает сон настолько странным и непонятным, как изменение приоритетов — смещение. В первую очередь именно смещение искажает основные идеи и создает явные образы сна. Работа этого механизма рождает множество шуток.

Остается еще два процесса, говорит Фрейд, которые работают над искажением мыслей сновидения еще до того, как они будут восприняты спящим. Их работа станет более понятной, если мы продолжим рассмотрение нашего примера, который уже искажен двумя процессами — сгущением и смещением. Сны не говорят, они показывают. Для этого работа сна задействует еще один механизм, находящийся в ее распоряжении, визуальное представление, которое превращает текст мыслей сновидения в образы, и тем самым сон подвергается дальнейшим изменениям.

Вы замечали, как отличается книга от сценария к фильму, даже если это удачный сценарий? Визуальное представление может изменить наш пример, изобразив, как папа надевает шляпу. Команда становится частью священной церемонии. Наконец, механизм вторичного изменения ставит последнюю точку, и содержание сна становится связным повествованием.

Механизм работы со сновидениями Фрейда

Возможно, здесь будет уместно сделать короткую паузу и рассмотреть в более широкой перспективе выработанный Фрейдом механизм работы со сновидениями. Все мы знаем, что в языке сновидений есть некая странность. Сны содержат причудливые элементы, которые одинаково потрясают воображение святых, прорицателей и ученых. То, как они толковали сновидения, привело к появлению огромного количества теорий. Однако все они приписывали происхождение снов источнику, чуждому нашему бодрствующему сознанию.

Фрейд соглашался, что сны не зарождаются в сознании. Они происходят из бессознательного, и разрозненные образы сна указывают на основной подтекст, латентные мысли сновидения — смесь инстинктивных импульсов и запретных желаний. Их следует маскировать, чтобы обойти цензора. Работа сновидения — это механизм, который создает маскировку. Последующее искажение воспринимается во сне как абсурдный элемент, вот почему мы часто рассуждаем о таинственном мире сновидений. Образность, присущая снам, для Фрейда не просто особый язык, а результат намеренного искажения смысла основных желаний. Сновидение, таким образом, становится родом патологической умственной деятельности, аналогичной формированию невротических симптомов.

Практическая часть работы со сновидениями

Значение этих теоретических положений станет очевидным, если мы обратимся к практической части интерпретации сновидений. Поскольку сны скрывают истинные мотивы спящего, Фрейд предложил метод свободных ассоциаций, чтобы прийти к верной интерпретации. Каким бы соблазнительным ни было явное содержание сна, его следует целиком отложить в сторону. И, напротив, при свободном ассоциировании каждый фрагмент сна следует рассматривать независимо, как если бы он требовал отдельной оценки. При этом человек должен оставить критические замечания и подробно и по порядку рассказывать обо всех ассоциациях, которые приходят ему на ум в связи с каждым отдельным элементом сна. Цепочка ассоциаций будет складываться как бы сама по себе, и каждая ассоциация будет связана с предыдущей.

Человека просят привести цепочку словесных ассоциаций, связанных с одним из элементов сна. Как только этот поезд трогается с места, становится очевидно, что ассоциации в обратном порядке воспроизводят работу сновидения. Сложный образ может разбиться на несколько отдельных воспоминаний, причем в каждом будет нечто общее для всех, так что первоначальный образ действительно покажется сгущенным. Иногда в этот процесс вовлечены чувства, которые имеют контрастную эмоциональную окраску по сравнению с оригинальным образом. Или ассоциации могут привести нас к воспоминаниям, которые очень далеки от первоначальной картины, то есть происходит смещение.

Разрозненные ассоциации, естественно, не будут связными. Цепь ассоциаций в первую очередь разрушает результаты вторичного изменения, которое из нескольких воспоминаний составляет насыщенную сюжетную картину сновидения. В основном в визуальной картине сна отсутствуют очевидные связи с жизнью человека, но при свободных ассоциациях образы обретают словесное выражение, которое обычно сконцентрировано вокруг детских нарциссических комплексов. Это показывает, как работает во сне механизм визуального представления. Фрейд предположил, что свободные ассоциации могут в обратном порядке показать все, что происходило в процессе формирования сна, и в таком случае их можно использовать как ценный ключ к подсознательным импульсам, поддерживающим сон.

Свободные ассоциации не обязательно совпадают с латентными мыслями сновидения. Это просто инструмент, который помогает обнаружить информацию, переходы и связи для того, чтобы распутать сложную картину сна. Вскоре поток ассоциаций резко обрывается, и это происходит именно в той точке, где раскрывается основная мысль сновидения. В этой точке вмешивается аналитик, он проникает в образовавшуюся брешь, выносит бесспорное, но не окончательное заключение и подробно описывает то, что подсказали ему ассоциации. Вкратце свободные ассоциации раскрывают процесс работы сновидения, чтобы достичь латентного содержания.

Символы и ассоциации во фрейдистской теории трактовки снов

Фрейд убедился, что некоторые части сновидения могут быть понятными и без ассоциаций. Это устойчивое соотношение между элементом сновидения и его смыслом было описано Фрейдом как «символическое», а элемент сна как «символ» бессознательной мысли сновидения. Устойчивое символическое соотношение не заменяет ассоциативную технику, а дополняет ее. И действительности символы и ассоциации стали двумя звеньями одной цепи, которая связала явный сон с его основным и единственно важным латентным содержанием.

Для чего используются символы?

Тропинка ведет от сновидений к бессознательному, к инстинктивной жизни, а далее к сексуальности. Этот последний шаг — утверждение, что символы заведомо сексуальны, и сексуальная жизнь человека начинается не в период полового созревания, с психическим взрослением, но гораздо раньше, в детстве, и проявляется в отношениях ребенка с матерью, — возможно, вызвал наибольшее сопротивление идеям Фрейда. Он, тем не менее, настаивал на своей позиции и даже приводил экспериментальные доказательства.

Эксперимент проводился на глубоко загипнотизированных объектах, которым велели видеть сны на сексуальные темы. Их сны содержали те же символы, что и в теории Фрейда. В других экспериментах пациенты рассказывали вульгарные истории сексуального свойства и, когда их просили повторить, описывали сексуальные органы с помощью тех же символов, о которых упоминал Фрейд. Интересно, что некоторые пациенты представляли сексуальную связь как лестницу, что трудно объяснить одной лишь сознательной эвфемизацией. В свадебном ритуале панджаби в Индии, который совершается и сегодня, невесту украшают плащом (чунни). Его дарит жених, после особой церемонии освящения плаща.

Фрейд нарушил традицию, когда объяснил необычную форму сновидений не тем, что они содержат послания из мира сверхъестественного, а работой защитных сил. В интерпретации его интересовала не расшифровка некоего сообщения из внешнего источника, а распознавание внутренних импульсов, искаженных цензором. Сновидение, изгнанное из христианского мира, стало одним из рациональных инструментов анализа и терапии.

Для чего нужны сны по Фрейду?

Функция сновидения, согласно утверждению Фрейда, состоит в том, чтобы охранять сон. Сновидение должно надежно защищать спящего от двух сил — внешней и внутренней. Внешнее раздражение, например звонок будильника, может стать частью сновидения, скажем далеким звоном церковного колокола, таким образом, сон будет продолжаться. Защите от внешних раздражителей во фрейдистской теории отводится небольшая роль по сравнению с более важной защитой от внутренних стимулов, соматических (кровяное давление, головные боли) и психологических (пробудившиеся воспоминания). Как уже было замечено, Фрейд придавал наибольшее значение защите от пугающих внутренних импульсов (памяти), стремящихся вырваться наружу из бессознательного.

Концепция Фрейда о сновидениях и психологии известна как психоанализ и отличается от других психологических школ развития личности. Психоанализ — не только теория личности или сознания, но также и метод терапии, который направлен на понимание снов с помощью изучения взаимодействия сознательных и бессознательных элементов. В классическом варианте методология психоанализа опирается на свободные ассоциации пациента. Таким образом, вытесненные желания, лежащие глубоко в бессознательном, выходят на поверхность, после чего с ними можно взаимодействовать.

Психоанализ Фрейда на основе снов

Психоанализ — это достижение западной цивилизации, и его действие не ограничивается профессиональной областью изучения умственного здоровья. Оно простирается гораздо дальше. Фрейд всегда старался понять связь между разумом и телом. Он заставил нас осознать, что каждое телесное состояние воздействует на разум, и все, что происходит в разуме, влияет и на тело. Только после Фрейда мы начали думать о телесных недугах как о связанных с разумом.

Фрейдистское разделение разума на сознательное и бессознательное повлияло на все аспекты жизни. Термины Фрейда, такие как подсознание, подавляемые влечения, торможение, фиксация и отождествление, перешли в повседневную речь. На психологических разоблачениях (в художественном понимании) строится содержание множества литературных произведений. Писатели, знакомые с процессом работы сна и особенностями бессознательного, эксплуатируют эти идеи в своем творчестве. Художники тоже вступили в спор с психоаналитиками и принялись свободно выражать элементы бессознательного в своих полотнах и скульптурах.

Толкование сновидений Фрейда теперь считается не просто книгой о сновидениях. Она излагает теорию Фрейда о разуме и показывает его движущие силы. Несмотря на то что идеи Фрейда вначале вызывали сопротивление, его теории оказались настолько убедительными, что захватили множество областей современной мысли: гендерные исследования, изучение памяти, литературную критику, описание устройства личности и так далее. Психоанализ освободил людей от запретов, налагаемых традиционной моралью, и привел к изменениям в обществе и сексуальной раскрепощенности. Он создал язык, на котором еще многие поколения будут обсуждать тему сексуальности.

Кем был Фрейд? Мастером сновидений, психологом, практикующим врачом, философом, социальным деятелем? В начале своей жизни он усвоил один урок условности — это смешно. Он спрашивал обо всем. Почему мы видим сны? Почему люди заболевают и как их излечить? Почему происходят войны? Почему некоторые группы людей подвергаются преследованиям? Он стремился понять и объяснить многие загадки природы и общества. Обладая редкой остротой зрения, он неустанно искал все, что могло приблизить его к решению. Как сказал о нем У. X. Оден, Фрейд «теперь уже не человек, а общественное мнение».

Источник