Легенда о зеленом рыцаре о чем
«Легенда о Зеленом рыцаре» — кинопоэма о доблести и долге, сумевшая осовременить средневековый сюжет
Первое, что нужно знать зрителю, прежде чем тоже пуститься в странствие, — американский фильм интерпретирует английскую поэму до того своенравно, что это запросто может оскорбить знатоков литературы. С другой стороны, после «Меча короля Артура» Гая Ричи или «Кингсмена» его приятеля Мэттью Вона картина режиссера Дэвида Лоури все равно кажется учтивым обращением с первоисточником. Да, американец меняет событийный ряд, назначает индийцев бриттами, сводит в одном кадре разные эпохи и превращает средневековую балладу в настоящую Одиссею. А еще путает родственные связи между героями и лишает одних персонажей важнейших сюжетных функций, не всегда передавая их другим.
Но все это не имеет большого значения. Во‑первых, очарованные фильмом зрители наверняка захотят обратиться к поэме, которую, кстати, очень высоко ценили Толкин и Льюис. А во-вторых, Дэвиду Лоури удается осовременить сюжет, рожденный семь веков назад. Конфликт христианства и язычества превращается — привет экологической повестке — в конфликт цивилизации и природы. Женские персонажи, половину из которых играет Алисия Викандер, из источника испытаний (по правилам куртуазного общества рыцари должны были подчиняться дамам) превращаются в носителей высшей мудрости. Путешествие по растерзанной стране в духе «Седьмой печати» показывают обратную сторону пассионарности лидеров, подобных Артуру. И даже рыцарскую концепцию мужества фильм подвергает сомнению: в своих странствиях герой переходит границу, после которой отвага превращается в легкомыслие, честь — в самообман, а жертвенность — в нарциссизм. И зрители-мальчишки (повторимся: фильм — такой же прекрасный роман воспитания, как и «Стрелы Робина Гуда» с Высоцким!) наверняка задумаются о том, где проходят эти границы в настоящем — еще более сложном, чем артуровский, — мире. Есть и еще одна очень современная проблема, к которой обращается этот обманчиво старомодный фильм. Это наша эгоистичная вера в то, что жизнь — это нарратив, построенный вокруг нас. Мономиф о «пути героя» так глубоко проник в массовую культуру, что ее самые впечатлительные жертвы начинают воспринимать собственные судьбы как кино или книги. Вот и юный Гавейн думает, что игру, которую предложил ему Зеленый рыцарь, можно «пройти». Нужно только понять ее правила — и тогда в лесной часовне тебе не отрубят голову, а вручат суперприз. В жизни так не бывает — и жестокий фильм не стесняется об этом напомнить.
Наконец, «Легенда о Зеленом рыцаре» — бесконечно красивый (до вычурности красивый!) путь. Это ровно та же слякотная и разбитая дорога к трагическому величию, что и в «Короле Англии» с Тимоти Шаламе и «Макбете» с Майклом Фассбендером. Здесь дуют те же холодные ветра, что и в «Ведьме» Роберта Эггерса и «Солнцестоянии» Ари Астера. И здесь, несмотря на летнюю премьеру, есть то же рождественское колдовство, что и в «Беовульфе» Роберта Земекиса и «Сонной лощине» Тима Бертона.
А еще этот магический фильм — повод наконец-то заметить режиссера Дэвида Лоури, снявшего 20 картин к 40 годам. Его «История призрака» — не столько артхаусный ужастик, сколько рыцарская поэма о платонической любви. Его «Старик с пистолетом» — идеальный выход на бис для Роберта Редфорда, после которого актер с чистой совестью смог уйти на пенсию; упоительная авантюрная комедия, во всем равная «Поймай меня, если сможешь». А фильм «Пит и его дракон» — сказка о детстве, ничем не уступающая «Очень странным делам». «Легенда о Зеленом рыцаре» выходит в прокат очень тихо, хотя этот фильм мог бы украсить любой из мировых кинофестивалей. Несправедливость — но зрители в силах ее исправить.
Легенда о зеленом рыцаре о чем
Роман «Сэр Гавэйн и Зелёный рыцарь» был написан неизвестным автором в XIV веке и дошёл до наших дней всего в одном экземпляре. Гавэйн – племянник мифического короля Артура и один из рыцарей Круглого стола, поэтому многим зрителям его имя может быть знакомо. В 1925 году роман заново популяризировал Дж. Р. Толкин, который перевёл его со среднеанглийского на современный английский язык. По легенде сэр Гавэйн принял вызов Зелёного рыцаря и через год пошёл на его поиски, чтобы выполнить условие его игры. Подробнее о содержании романа рассказано в ролике от компании-прокатчика «ВОЛЬГА».
Завязка фильма Дэвида Лоури, известного по камерным инди-фильмам вроде «Истории призрака», несколько отличается от оригинала. Гавэйн (Дэв Патель) – ещё не рыцарь, а просто племянник пожилого короля Артура (Шон Харрис). Гавэйн беспечно прожигает жизнь с девушкой-простолюдинкой Эссель (Алисия Викандер). Король приглашает его на ужин в честь Рождества, на который также заявляется загадочное мифическое существо – Зелёный рыцарь (Ралф Айнесон).
Плюсы
Уникальный сказочный стиль
По словам Дэвида Лоури, у него не было цели создать исторически достоверный фильм. Действие «Легенды о Зелёном рыцаре» происходит в фэнтези-мире, далеком от реального. Так называемый «слепой» кастинг (без оглядки на расу героев и актёров) позволил сделать Гавэйном Дэва Пателя, британца индийского происхождения, сестрой короля Артура – Сариту Чоудри, и так далее.
В фильме Лоури нет настоящего Средневековья. Есть сказочное измерение, так же слабо связанное с реальностью, как сами мифы о короле Артуре. Мерки историчности и соответствия Англии тех времен к нему не подходят. Так что Гавэйн видит звёздный атлас на дне озера, Леди (также в исполнении Алисии Викандер) делает его фотографический портрет и переводит книги, что невозможно в XIV веке, а за замок её мужа Лорда (Джоел Эгертон) вполне сойдет венгерская крепость.
Атмосфера мрачной и взрослой сказки не покидает на протяжении всего просмотра. Повествование разделено на главы: «Рождественская игра», «Слишком быстрый год», «Доброта» и так далее. Все страхи Гавэйна визуализируются, зритель погружается в воображение героя. Например, если Гавэйн связан на земле и не знает, как освободиться – он непременно увидит себя мёртвым, что тут же побуждает его действовать. При этом каждый момент нерешительности, сомнений, испуга героя не пересказывается вслух, а подкреплен картинкой: зрители могут его увидеть и прочувствовать. Визуальное повествование ведётся очень медленно, местами почти медитативно — хотя это можно отнести как к плюсам, так и к минусам картины.
«Легенда» наполнена деталями, из-за которых фильм хочется пересмотреть несколько раз. Некоторые символы заметны с первого взгляда: история о Зелёном рыцаре объединяет в себе языческие предания (например, похожий миф о Кухулине) и христианское толкование, поэтому корона Артура имеет сзади причудливый круг, напоминающий нимб. Год до встречи с Рыцарем проходит так быстро, что показан буквально несколькими кадрами: местные дети смотрят кукольный спектакль, пересказывающий прошлое и будущее Гавэйна.
Но есть и гораздо менее очевидные, захватывающие мелочи, которые Лоури с удовольствием раскрывает в интервью. Например, режиссёр вдохновлялся олдскульным фэнтези-кино, поэтому «Легенда» полна отсылок к трилогии «Властелин колец» Питера Джексона и к «Виллоу» Рона Ховарда. Но по-настоящему проработку каждого кадра можно осознать на примере мантии короля Артура: Лоури спрятал в ней отсылки к своим предыдущим фильмам.
Трактовка легенды и открытость для интерпретаций
Роман о сэре Гавэйне был типичной рыцарской историей, показывающей, что добродетель всегда побеждает, даже если по пути совершать ошибки и оступаться. Но Гавэйн в версии Лоури – гораздо более близкий любому зрителю герой. Он испытывает страх, недоверие и лень, лжёт и проявляет трусость, и несколько раз хочет бросить своё путешествие и повернуть назад. Это прекрасная история преодоления слабостей с непредсказуемым концом: может быть, в дело вмешается магия? А что, если главный герой просто струсит и действительно повернёт назад?
В основную легенду о Гавэйне Лоури вплетает много других историй – изменены даже испытания, через которые он проходит. Но все побочные сюжеты выбраны неслучайно. К примеру, легенда о святой Виннифред не относится к циклу о короле Артуре. Однако исследователи — например, профессор средневековой литературы из университета Итака Майкл Туми, полагают, что маршрут Гавэйна лежал через город Холивелл. По легенде, именно там безглавили Виннифреду. Отец Виннифреды приложил голову девушки к её шее, и та ожила, но до конца жизни ходила с белым шрамом на шее; такой же шрам получает Гавэйн в романе.
«Легенда» получилась многомерной, открытой для вольной интерпретации зрителями. История Гавэйна — это не только личный рыцарский квест: в ней спрятано и противостояние природы и человека, и размышления о настоящей природе рыцарства, и даже небольшая рефлексия на сложные отношения с матерью. В фильме, как и в легенде, постоянно фигурирует пояс – мать сплела, зачаровала и отдала его Гавэйну в дорогу, чтобы сохранить ему жизнь. В этом символе нет чёткого значения, его ищет и устанавливает сам зритель.
Минусы: обрывочное повествование и затянутость
Двухчасовая «Легенда» развивается настолько неспешно и вместе с тем неровно, что смотреть её придётся в пару подходов. Между разными приключениями Гавэйна действие сильно проседает. Чтобы несколько минут наблюдать за тем, как Дэв Патель несколько минут грустно едет на лошади или бредёт через леса и долины, нужна выдержка.
Лоури вроде бы показал законченную историю, но финал остался максимально открытым – и в конце фильма не покидает ощущение, что из него выкинули ещё пару кадров. Даже с учётом большого хронометража в «Легенде» хочется видеть больше рыцарских приключений (и меньше сцен-филлеров).
Мешает и то, что многие части фильма непонятны без предварительного знания легенды. С одной стороны, Лоури сделал историю Гавэйна своей, заменив многие элементы. С другой – фильму не хватает баланса между объяснением сюжета и уникальной интерпретацией режиссёра. О том, что мать Гавэйна – ведьма Моргана, зрители наверняка догадаются, но один из главных сюжетных поворотов от них точно ускользнёт.
В оригинальной легенде Зелёный рыцарь явился Гавэйну в виде Лорда. Лорд пригласил его погостить в замке и также предложил игру, но герой в итоге нарушил правила. Фильм вообще не объясняет, что Рыцарь и Лорд – одно и то же существо. Ближе к финалу говорящий лис, который путешествует с Гавэйном, даёт ему подсказку («Рыцарь – тот, кого ты знаешь»), но интерпретировать её можно по-разному; так происходит и в других частях картины.
Вердикт
«Легенда о Зелёном рыцаре» стоит настолько далеко от голливудских рыцарских и исторических фильмов, насколько это возможно. Её сюжет лишен масштаба, нет крупных баталий (кроме сцены в финале), всё повествование сжато до истории одного конкретного героя. Этим картина выгодно отличается от провального «Меча короля Артура» Гая Ричи, создатели которого пытались в одном фильме задать целую киновселенную Рыцарей круглого стола.
Зато у Дэвида Лоури получился запоминающийся, фантастически красивый фэнтези-фильм с очень похожим на древний эпос повествованием. Он не стоит на одной ступени с захватывающей «Игрой престолов» или забавным и слегка карикатурным «Мерлином» 2008-2012 года, но режиссёр к этому и не стремился. Лоури очень тщательно и с любовью собирал эту картину, показав зрителям свою, ни на что не похожую версию средневековой сказки. И вдобавок дал зрителям героя, вместе с которым можно пройти через все рыцарские испытания – и которому легко сочувствовать.
Полный (но краткий) пересказ сюжета фильма ужасов «Легенда о Зелёном Рыцаре» для тех, кто всё пропустил
Подробно пересказывать сюжет фильма «Легенда о Зелёном Рыцаре» бесполезно хотя бы потому, что большую часть времени его создатели делают ставку на чарующий визуальный ряд, странный саундтрек и довольно медитативный ритм.
Но знать о сюжете вам следует несколько фактов и деталей.
Далее начинается почти психоделический трип, в процессе которого Гавейн становится жертвой лесных разбойников, встречает великанов, помогает деве-призраку, знакомится с говорящим лисом и даже гостит у лорда Бертилака и его жены, которая в отсутствие мужа пытается соблазнить будущего рыцаря.
Что на самом деле показали в финале финале хоррора «Легенда о Зелёном Рыцаре» и как понимать концовку?
Зелёный Рыцарь улыбается и становится на колени рядом с Гавейном. И говорит «Молодец, мой рыцарь. А теперь голову с плеч». И проводит пальцем по шее Гавейна. Конец?!
А теперь давайте поговорим о символизме в фильме и легенде «Легенда о Зелёном Рыцаре».
По поводу персонажа Зелёного Рыцаря можно сказать многое. В отдельных источниках утверждают, что в изначальной легенде он был явно списан с мифического существа Зелёного Человека, олицетворяющего собой силы природы. Но позднее образ стали трактовать как Дьявола, искушающего мятежные души и вынуждающего идти их на сделку. Но в фильме это персонаж явно неоднозначный: с одной стороны, он преподал Гавейну важный урок, а с другой, заставил его взяться за заведомо самоубийственную миссию.
Кроме того, в фильме «Легенда о Зелёном Рыцаре» не очень понятно, кем на самом деле является Рыцарь. Возможно, режиссёр и сценарист Дэвид Лоури кардинально переписал знакомую многим историю и теперь это уже не лорд Бертилак. Но в этом случае у многих появится очень много неприятных вопросов к «экранизации», логике произведения и общей сюжетной канве.
«Легенда о Зелёном рыцаре»: смысл и христианские мотивы фильма и легенды
Светлый день Рождества. Рыцари короля собираются за круглым столом, чтобы отметить праздник и помериться воинской славой. Но что-то невесел юный Гавейн. Нет за ним героических подвигов, достойных воспевания в веках. Вдруг на застолье является необычный всадник — покрытый древесной корой великан с секирой наперевес. Зелёный Рыцарь предлагает собравшимся ударить его мечом, однако через год им придётся держать равный по силе ответ. Гавейн выступает вперёд и сносит гостю голову… а тот, смеясь, поднимает её и уходит. Да грозит напоследок: «Свидимся через год!»
Основано на реальных мифах
Жанр: средневековое фэнтези с элементами ужасов
Режиссёр: Дэвид Лоури
В ролях: Дев Патель, Алисия Викандер, Джоэл Эдгертон, Сарита Чоудри, Шон Харрис
Возрастной рейтинг: 18+
Премьера: 26 августа 2021
Похоже на: «Экскалибур», «Ной», «Последнее искушение Христа»
Таков путь историй. Столетиями они передаются из уст в уста, обрастают подробностями и комментариями. Большинство затем, увы, бесследно исчезает со своими сказителями. Но некоторым везёт больше: они оседают на страницах книг, переводятся, переосмысливаются и дополняются. Ложатся в основу опер, драм, хореографических этюдов и лекций профессора Толкина. И, наконец, доходят до кино.
«Легенда о Зелёном Рыцаре» — фильм про истории. Их здесь слагают, разыгрывают и изменяют. Герои фольклора теряют свой мифический лоск, чтобы к финалу вновь обрести его. И как судьба подвергает испытаниям молодого Гавейна, так же и режиссёр Дэвид Лоури пробует на прочность сказания древней Британии о витязях короля Артура. Дерзко? Имеет право.
По ходу 2010-х годов Лоури зарекомендовал себя как один из ведущих авторов нового американского кино, пусть даже широкой публике он не слишком известен. Его фильмы тихие, неторопливые, интимные — и в то же время эпичные. Частный сюжет о гибели любимого человека Лоури превращает в хронику времени («История призрака»). И наоборот, очередной диснеевский ремейк в его руках становится самобытной, нежной семейной драмой («Пит и его дракон»). Так же и с новой его работой: «Легенда о Зелёном Рыцаре» одновременно поражает масштабными северными пейзажами и погружается в самую суть своего героя.
Хотя, казалось бы, первоисточник к особому психологизму не располагает. Анонимная философская поэма XIV века, известная как «Сэр Гавейн и Зелёный Рыцарь», больше задаётся вопросами веры и морали. Её протагонист — христианский идеал рыцарства, человек галантный, скромный, честный и стойкий. Лишь раз он позволяет себе слабину: надевает перед ответным ударом противника волшебный шёлковый пояс, что оберегает от всех увечий. Но это ему прощает и сам Зелёный Рыцарь, и товарищи по Круглому столу. Ибо нет ничего более человеческого, чем желание жить.
Впрочем, Лоури не скрывает, что это лишь одна версия легенды. В разных итерациях Артурианы Гавейн представлен то святым, то мстительным злодеем. Во французских романах середины XIII века набожный герой, наоборот, становится воплощением неправильного «светского» рыцарства. А его куртуазная сдержанность в общении с дамами перемежается альтернативными описаниями его многочисленных жён и любовниц. Фильм весьма остроумно иллюстрирует этот разнобой, дробя сюжет на отдельные эпизоды-подглавы (у каждой свой заголовок) под общим начальным титром «Сэр Гавейн и…».
По сути, Лоури не только экранизирует конкретную поэму XIV века, но и оставляет к ней метакомментарий. Исходную фабулу он дополняет элементами других, близких по духу сказаний — благо в тексте упомянуто, что на пути к обители Зелёного Рыцаря герой пережил немало приключений. Тут и встреча с призраком мученицы Винифред, которой отсёк голову взбешённый возлюбленный («Может, это был ты?» — спрашивает она Гавейна). И загадочные гиганты, с которыми герой сражался в ранних своих появлениях в валлийском фольклоре, ещё под именем Gwalchmei. И говорящий лис-компаньон, отсылающий к сатирическим средневековым поэмам про Ренара-Рейнеке, хитреца и пройдоху.
Режиссёр дополнительно размывает границы «канона», лишая эпизодических персонажей имён. Король в «Легенде о Зелёном Рыцаре» — вроде бы великий Артур, а возможно, и дряхлый Король-рыбак из саги о Святом Граале. В матери Гавейна узнаются черты злой колдуньи Морганы, однако здесь она скорее новый, положительный персонаж. В толпе придворных то и дело мелькает старик с руническими татуировками на лице — кажется, Мерлин, но это неважно. Пока современные героические кинопоэмы (привет, Marvel!) все глубже плутают в дебрях собственной мифологии, Лоури бежит от энциклопедизма. Сохраняет поэтическую условность первоисточника и освобождает зрителей от груза лишних подробностей, которые не имеют отношения к сюжету.
Не стоит, впрочем, считать «Легенду о Зелёном Рыцаре» отвлечённой фантазией на средневековые мотивы а-ля «Меч короля Артура» Гая Ричи. Там, где это нужно, Лоури воспроизводит оригинальную поэму с хирургической точностью. Например, в религиозной символике: перед отправлением Гавейна в поход королева напоминает ему о «пяти радостях Девы Марии, пяти ранах сына её и пяти рыцарских добродетелях». Или в сцене, где искусительница пытается соблазнить героя на адюльтер, — чтобы подчеркнуть её коварство, средневековый автор (а за ним и режиссёр) облачает девушку в лисьи меха.
Сказка про обречённого
Но крепче всего экранизация держится за центральный этический конфликт поэмы. С одной стороны — желание жить и радоваться жизни во всех её проявлениях, от доброго застолья до общества прекрасных дам. С другой — законы рыцарской чести, буквально требующие от героя сложить голову. С того момента, как Гавейн отвечает на вызов Зелёного Рыцаря (даже не для себя, а чтобы уберечь Артура!), судьба выписывает ему суровый приговор.
Похоже, именно этот мотив привлёк внимание Лоури. Его кино вполне можно назвать «сказками про обречённых» — это волшебные истории о тех, чей конец предрешён ещё до начала фильма. Влюблённая пара преступников скрывается от погони, добрый дракон сталкивается с наступающей цивилизацией, призрак погибшего мужчины смиряется с тем, что жизнь на Земле продолжается без него. Юноша Гавейн, который пересекает британские пустоши ради того, чтобы отдать долг крови, вполне логично продолжает этот ряд героев.
Вот только понятия о героизме у Лоури и средневекового автора различаются. Поэма — история о доблестном рыцаре, который проявляет слабину. Фильм — история о слабаке в поисках рыцарской доблести. Сюжет схожий, темы почти идентичные. Но между ними лежит мировоззренческая пропасть шириной в шестьсот лет. Как, кстати, и между самой поэмой (XIV век) и эпохой Артурианы (V–VI века).
«Сэр Гавейн и Зелёный Рыцарь» существует в реальности христианства. Это довольно пугающий мир: не раз и не два герой становится игрушкой в руках более могущественных сил. Но литературный Гавейн железно верит в божественный промысел и свято чтит все надлежащие ритуалы. Пятиконечная звезда и щит с ликом Девы Марии оберегают его в пути. Молитва тотчас же приводит его к убежищу. Он отвергает соблазны плоти, за что в финале получает прощение.
Но те времена в прошлом. Да, «Легенда о Зелёном Рыцаре» тщательно переносит на экран средневековые христианские ритуалы и обереги — но лишь затем, чтобы в следующей же сцене выбить героя из седла. Щит с Девой Марией раскалывается надвое, не дождавшись подвигов. И дальнейший путь Гавейна лежит не по божьему миру, а по первобытной реальности, где человек оставлен один на один с дикой природой и собственными страхами. Правил больше нет, и Лоури (кстати, атеиста) эта мысль повергает в экзистенциальный ужас.
Снова и снова режиссёр показывает своего героя маленькой рыжей точкой на фоне бескрайних серо-зелёных просторов Британии. Цвета неслучайны; более того, в середине фильма даже звучит большой монолог, дающий ключ к палитре фильма. Зелёный — цвет жизни, но также и смерти. Он символизирует силы природы, бесстрастно перемалывающие всех в назначенный час, чтобы затем цикл повторился вновь.
Так же и Зелёный Рыцарь здесь оказывается не трикстером, как в поэме, а воплощением сил самой Земли. Средневековый автор в финале «разоблачал» злодея, за жуткой маской которого скрывался добродушный охотник Бертилак, не чуждый людских страстей и лобзаний в дёсны. Лоури же на человечность антагониста лишь намекает: его Зелёный Рыцарь откровенно потусторонен, и Бертилак (если допустить, что они связаны) сам скорее служит его «маской».
Зелёному цвету в фильме противопоставлен красный или рыжий. Огонь факелов и тёплая накидка Гавейна, лисий мех и человеческая кожа — такая мягкая и непрочная. Это цвет жизни как страсти, цвет молодости и горячности. Цвет, которого уже почти не осталось на лице дряхлеющего короля. Цвет всего того, за что отчаянно цепляется герой на своём пути сквозь страшную, неотвратимую зелень.
Совершенный рыцарь
Интересно, что ни поэма, ни фильм не осуждают героя за слабость — лишь за неискренность. В этом смысле «Сэра Гавейна и Зелёного Рыцаря» уже можно читать как усмешку над идеальными витязями прошлого. Протагонист корит себя за то, что в поединке воспользовался волшебным поясом и не дотянулся до христианских стандартов добродетели, — а другие рыцари, наоборот, принимают его пояс как напоминание о собственной человечности.
Аналогичным образом фильм сталкивает Гавейна с его собственным отражением — дважды. Первый, парадный, портрет с него пишут перед отправлением в поход, и, как мы вскоре понимаем, этот могучий богатырь не имеет ничего общего с испуганным мальчишкой в кольчуге. Для второго портрета Гавейн позирует уже на пороге схватки с Зелёным Рыцарем. Неожиданно выясняется, что «зарисовывает» его не придворная художница, а диковинный средневековый аналог фотографии! И на этом изображении он предстаёт как есть: полнокровный, мучимый страстями, частично погружённый в тень. Хотели идеальный метакомментарий о разнице между классическими и современными рыцарскими романами? Распишитесь!
Возвращаясь к параллелям между Гавейном и Иисусом, нельзя не упомянуть ещё один очевидный источник вдохновения Лоури — скандальную драму Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа». Сын Божий там предстаёт во всей своей человечности, он жаждет любви, страдает от депрессии, полон тревог и сомнений. За минуту до смерти он представляет альтернативный финал своей истории: вот он сходит с креста, женится на Марии Магдалене и, состарившись, наблюдает за крушением мира, который потерял Мессию. И лишь тогда, столкнувшись с последствиями своей отчаянной жажды жизни, примирившись со страхом смерти, Иисус обретает силы принести последнюю жертву.
Этот эпизод «Легенда о Зелёном Рыцаре» цитирует почти дословно в завораживающей (и бессловесной!) пятнадцатиминутной кульминации. Для пущего сходства Лоури даже вводит в историю собственную «Марию» — Эссел, городскую проститутку и возлюбленную Гавейна. Она единственный персонаж фильма, кроме главного героя, кто в титрах назван по имени. Она же одной из первых появляется в кадре: её игривыми, любящими глазами мы впервые открываем для себя рыцаря Гавейна.
Впрочем, нет, не рыцаря. Это ещё одна важная особенность фильма: подобно тому, как Иисус у Скорсезе не сразу становится Спасителем, так и Гавейн обретает статус «сэра» лишь под зелёной секирой. Что, как ни странно, не противоречит моральному кодексу поэмы, а подкрепляет его. С каждым отступлением от сюжета первоисточника Лоури лишь глубже исследует его нравственную суть.
В средневековой системе ценностей легко свести рыцарство к серии ритуалов, будь то молитвы, законы куртуазности или правила рождественской игры. Режиссёр, что твой Зелёный Рыцарь, сам устраивает Гавейну испытание. Лишает его христианского спокойствия и веры в миропорядок, запирает его в хилом неловком теле, из которого постоянно сочатся разные негероические жидкости — то кровь, то рвота, то сперма.
Но режиссёр верит, что даже в таких условиях Гавейн (и каждый из нас) способен выбрать путь чести. Не ради высших целей, а ради собственного же душевного покоя. А там и зелёный палач уже не страшен.