Лестница ламарка что это
Биология в лицее
Site biology teachers lyceum № 2 Voronezh city, Russian Federation
«Лестница существ», построенная Ж. Б. Ламарком, впервые отразила прогрессивное развитие живой природы, связанное с повышением уровня организации.
Теория эволюции Ламарка — это концепция развития, изложенная Ж. Б. Ламарком в труде «Философия зоологии», вышедшем в свет в 1809 году. Ламаркизм представляет собой первую целостную эволюционную теорию, связанную с развитием трансформизма в истории эволюционного учения.
Причина эволюции, по мнению Ламарка, заключается в том, что организмы изначально способны к изменению и способны целесообразно реагировать на изменения внешних условий.
Движущей силой эволюции, по мнению Ламарка, является изначальное (заложенное Творцом) стремление природы к прогрессу, а организмов к совершенствованию.
Механизм эволюционных изменений, по мнению Ламарка, заложен в двух предпосылках, лежащих в основе сформулированных Ламарком законов:
1. Упражнение и неупражнение частей организма.
2. Наследование приобретённых признаков.
В результате, видов (как и других систематических категорий) в действительности не существует, потому что они постоянно преобразуются в новые виды под влиянием изменений условий среды. В процессе эволюции происходит постепенное усложнение строения живых организмов, что нашло отражение в лестнице существ, представленной Ламарком.
В теории Ламарка были впервые объединены идея изменяемости видов и идея прогрессивной эволюции. Для ламаркизма характерны идея изначальной целесообразности живой природы и признание организма в качестве элементарной единицы эволюции.
«Философия зоологии» — один из основополагающих трудов по зоологии, написанный Жаном Батистом Ламарком и опубликованный им в 1809 году.
Эта работа также содержит первую стройную эволюционную теорию (где раскрываются причины, механизмы и результаты эволюции, вопросы происхождения живых организмов).
14 классов животных Ламарк располагал иерархически на 6 ступенях «лестницы существ» и считал, что внутреннее стремление организмов к совершенствованию позволяет видам перемещаться по ступеням «лестницы».
Ламарк не отрицал существования Бога и его первоначальной творческой роли. Согласно Ламарку, материя, лежащая в основе всех природных тел и явлений, абсолютно инертна. Для её «оживления» необходимо внесение в неё движения извне. Таким толчком, запустившим движение природы, по мнению Ламарка, был Бог. Живое, по Ламарку, возникло из неживого и далее развивалось на основе строгих объективных причинных зависимостей, в которых нет места случайности. Наиболее простые организмы появились и ныне возникают из «неорганизованной» материи (самозарождение) под влиянием проникающих в неё флюидов (например, теплорода, электричества). Ламарк не использовал слово «эволюция», однако он допускал, что природа создавала тела последовательно — начиная от простейших форм и заканчивая наиболее сложными. К подобной точке зрения его подтолкнуло обнаружение промежуточных форм живых существ, например утконоса и ехидны.
Опрокинутая лестница эволюции
Широко отмечаемый 125-летний юбилей О. Мандельштама должен осветить гораздо более скромный, но сегодня особо значимый юбилей: столетие его стихотворения «Зверинец», которое первоначально называлось «Ода миру» (11 января 1916 г.). С этой попытки укротить страсти, развязанные Первой мировой войной, начинается тема хищного века у Мандельштама.
И ещё набухнут почки,
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век!
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь, жесток и слаб,
Словно зверь, когда-то гибкий,
На следы своих же лап.
Этот биологический комментарий не должен восприниматься как интеллектуально чуждый самому Мандельштаму. Его ближайшим другом в 1930-е г. был биолог и последователь Жана Батиста Ламарка Б. С. Кузин, которому поэт обязан своим погружением в мир органики и эволюции. «Я переставил шахматы с литературного поля на биологическое, чтобы игра шла честнее».[2] Точнее, для Мандельштама игра развернулась на обоих полях. В стихотворении «Ламарк» (1932) мы находим поразительно точное описание той опрокинутой эволюционной лестницы, о которой выше говорили как о предположении энтомолога:
Был старик, застенчивый как мальчик, Неуклюжий, робкий патриарх. Кто за честь природы фехтовальщик? Ну, конечно, пламенный Ламарк.
Если всё живое лишь помарка
За короткий выморочный день,
На подвижной лестнице Ламарка
Я займу последнюю ступень.
К кольчецам спущусь и к усоногим,
Прошуршав средь ящериц и змей,
Сокращусь, исчезну, как протей.
Мы прошли разряды насекомых
С наливными рюмочками глаз.
Он сказал: «Природа вся в разломах,
Он сказал: «Довольно полнозвучья,
Ты напрасно Моцарта любил,
Наступает глухота паучья,
Здесь провал сильнее наших сил.
Мог ли Мандельштам быть знаком с этой разновидностью зоосоциализма? Взгляды А. Фореля широко популяризировались еще в дореволюционной печати, а кроме того, ближайший друг Мандельштама Б. С. Кузин специализировался именно в энтомологии. Так или иначе, на проповедь муравейного социализма Мандельштам ясно ответил своим «Ламарком», подводя итог «биосоциальной» эволюции постреволюционного общества.
И от нас природа отступила
Так как будто мы ей не нужны,
И продольный мозг она вложила,
Словно шпагу в тёмные ножны.
И подъёмный мост она забыла,
Опоздала опустить для тех,
У кого зелёная могила,
Красное дыханье, гибкий смех.
[1] К хищным насекомым, пожирающим других насекомых, относятся, в частности, осы и стрекозы, которые занимают существенное место в образной системе позднего О. Мандельштама.
[2] Из письма О. Мандельштама Мариэтте Шагинян с просьбой способствовать освобождению Б. Кузина из тюрьмы (5 апр. 1933 г.)
Живая лестница
С таким же мужеством солдата Ламарк отстаивал свои идеи в науке. Всю жизнь он оставался верным себе: никогда не отступал перед трудностями.
За храбрость и верность долгу Ламарк был произведен в офицеры.
Теперь он снова в родных местах. Замок словно вымер: мать жила одна, братья разъехались. Одиночество и грусть Ламарка рассеял приезд старшего брата, у которого он выменял на несколько тетрадей нот учебник ботаники. Это был «Трактат о полезных растениях» Шомеля. Ламарк прочел книгу с огромным интересом и сам стал искать растения в долинах.
В имении Ламарк занимался хозяйством. Но после смерти матери имение было продано и деньги пошли на уплату долгов старших братьев.
Жан-Батист Ламарк
Ламарк переехал в Париж и поступил агентом в одну из банкирских контор. Долгие часы просиживал он в конторе, внося в толстую книгу бухгалтерские счета. От цифр рябило в глазах. Поздно вечером выходил Ламарк из конторы. Ламарк шел, проваливаясь в рытвины, и его торопливые шаги нарушали безмолвие пустынных улиц. Отсчитав сто кривых и сбитых ступенек на темной лестнице, он поднимался в получердачную комнату, которую снимал за небольшую плату. Нередко он садился у окна и наблюдал за небом. Его давно интересовал вопрос: почему бывают дожди и грозы?
Свои наблюдения над небом Ламарк описал в работе «Об основных явлениях в атмосфере». Она была прочитана в Академии наук, получила похвальный отзыв, но не была напечатана.
Ламарк очень любил музыку и даже хотел стать музыкантом. Часто в минуты отдыха он играл на скрипке или флейте.
В 1778 году вышел из печати труд Ламарка «Французская флора», где он не только описал растенйя Франции и рассказал об их использовании, но и дал свою систему определения растений. Он был уверен, что любой грамотный человек, которого познакомят с главнейшими положениями его системы, сумеет без затруднений определить научное название растения.
Ламарк и молодой Бюффон побывали в Голландии, Германии, Венгрии и других странах. Они знакомились с ботаническими садами и музеями, закупали материал для коллекций. Вернувшись в Париж, Ламарк продолжал работать над ботаническим словарем и дал в нем описание около 2000 родов растений.
В своей знаменитой «Философии зоологии», которая вышла в 1809 году (это год рождения Ч. Дарвина), Ламарк изложил историю развития органического мира.
К концу XVIII века натуралисты стали интересоваться не отдельными видами растений и животных, а теми изменениями, которые с ними происходят. И тут выяснилось, что явления природы взаимно связаны и совершаются по естественным законам, а человек, который сам представляет часть природы, лишь отражает эти закономерности в своем сознании.
Всех животных Ламарк разделил на позвоночных (имеющих внутренний скелет) и беспозвоночных (лишенных внутреннего скелета). Беспозвоночных он разбил на классы: инфузории, полипы, лучистые, черви, насекомые, паукообразные, ракообразные, кольчатые, усоногие, моллюски.
По мысли Ламарка, все живые существа как бы поднимаются по ступенькам лестницы. Но лестница эта особая: по ней нельзя спускаться вниз, нельзя перепрыгивать через ступеньки или достичь верха одним прыжком. Ступени живой лестницы имеют четкие очертания в больших группах, но стираются в малых, где типичность строения нарушается приспособленностью животных к различным условиям жизни. На высших ступеньках лестницы размещается семейство «двуруких», в которое Ламарк поместил и человека, сняв с него венец царя вселенной и признав улучшенным животным, которое достигло совершенства при благоприятных обстоятельствах. Ламарк первый наметил путь, по которому происходило очеловечивание древних обезьян.
Ламарк был уверен, что Земля не сразу стала такой, как теперь: под влиянием солнца и дождевых вод реки меняли свою глубину, горы рассыпались в пыль.
Человек не всегда замечает изменение лика Земли, так как оно протекает медленно, а жизнь человеческая в сравнении с историей Земли слишком коротка. Что сказало бы существо, которое живет одну секунду, о движении минутной стрелки? Оно сказало бы, что стрелка неподвижна.
Ламарк допускал быстрые изменения поверхности Земли под влиянием землетрясений и вулканических извержений, но отвергал теорию всемирных катастроф Кювье. По Кювье, в истории Земли происходили бурные перемены, и бесчисленное множество живых существ становилось жертвой этих испытаний: обитатели суши поглощались потопами, а население вод оказывалось на суше вместе с поднявшимся морским дном. Некоторые животные навсегда исчезали с поверхности земного шара, оставив после себя кое-какие обломки, по которым натуралисты читали историю ужасных событий. На смену погибшим из других мест приходили новые.
Ламарк не понимал, зачем бездоказательно предлагать теорию великих потрясений, когда надо лучше ознакомиться с «ходом природы», чтобы объяснить все происходящие в ней явления.
Гёте, который не был знаком с работой Ламарка, зло высмеял теорию катастроф Кювье, вложив в уста одного из героев «Фауста» дерзкие для того времени слова:
* ( И. Гёте. Фауст. М., Учпедгиз, 1956, стр. 286.)
По Ламарку, вместе с изменением Земли изменялись и организмы, живущие на ней. Растения и низшие животные изменялись под непосредственным воздействием внешней среды, способной вылепить из организма, как из куска мягкой и бесструктурной глины, любую форму. Если, к примеру, была весна сухая, то травы на лугах вырастали слабыми и тощими, и хотя они цвели и плодоносили, но оставались низкорослыми.
Ламарк утверждал, что животные отличаются от растений: прежде всего, у животных есть нервная система, которая регулирует обмен веществ. Классифицируя животных, Ламарк обращал внимание на степень развития у них нервной системы и подчеркивал: чем более развита нервная система у животного, тем сложнее его отношения с внешней средой.
Стрелолист
Ламарк объяснял: когда изменяются условия жизни, у животных появляются новые потребности; изменение потребностей вызывает изменение привычек, направленных на удовлетворение этих потребностей. В результате одни органы, необходимые в новых условиях, упражняются и развиваются, а другие, ставшие ненужными, уменьшаются и постепенно отмирают. Например, у крота глаза крохотные, они похожи на маленькие черные бусинки и совершенно прикрыты шерстью. Глаза кроту не нужны, поэтому, по Ламарку, они и уменьшились. Змеи ползают по земле и прячутся в траве, поэтому конечности им совершенно не нужны. Даже наоборот, длинные ноги мешали бы им ползать. В результате такого неупражнения ноги, которые были у далеких предков змей; исчезли. Только упражнение органа, считал Ламарк, укрепляет, растягивает и увеличивает его.
В степях Африки обитают жирафы. Необыкновенно длинная шея и чрезвычайно высокие передние ноги придают этим животным такой странный вид, что, как рассказывают, один человек, долго рассматривавший в зверинце жирафа, отойдя от него, промолвил: «Таких животных не бывает». Многие сомневались: вряд ли бог создал такое удивительное существо. И некоторые натуралисты предполагали, что жираф произошел от скрещивания верблюда. с леопардом (I). Но, по Ламарку, предки жирафа жили в местах с сухой и бесплодной почвой, где, чтобы дотянуться до листьев деревьев, они должны были вытягивать шею.
Широкие перепонки на ногах у уток и гусей возникли потому, что птицы, добывая корм в воде, плавая и гребя, постоянно раздвигали пальцы и растягивали между ними кожу.
Доказывая изменение видов в природе, Ламарк ссылался на изменение некоторых диких животных и растений под воздействием человека.
В природе нет капусты и салата, которые мы выращиваем на наших огородах. Нет и различных пород кур и голубей, которые человек создал «путем воспитания». При пересадке растений из естественных условий в сады часто исчезает густое опушение стеблей и листьев, стелющиеся и ползучие стебли выпрямляются, деревянистые стебли становятся травянистыми, многие растения теряют шипы и колючки. Приобретенные изменения (если они свойственны обоим полам) всегда передаются по наследству.
Жираф
Позднейшие исследования показали, что по наследству не передаются изменения, вызванные прямым влиянием внешней среды, а сохраняются лишь те, которые возникли в результате гибридизации или мутаций.
В учении Ламарка были и другие ошибки. Он признавал абсолютную целесообразность в природе.
Ламарк считал, что условия жизни изменяют организм, но не являются причиной их усложнения. Если бы многие поколения животных жили в абсолютно неизменных условиях, то и тогда бы они изменялись, так как постоянное стремление к усложнению вложено в них, по мнению Ламарка, «верховным творцом» и потому свойственно их природе. Но если все живые существа стремятся к совершенству, то как же объяснить существование в наши дни простейших организмов? Значит, допускал Ламарк, они зарождаются и сейчас «в пригодных для того веществах».
По своим взглядам Ламарк был деистом. Он верил, что бог создал Вселенную и установил в ней общий порядок. Но, сделав реверанс в сторону бога, Ламарк утверждал, что дальше творец не вмешивался в дела природы, предоставив ей развиваться по своим законам.
* ( К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. 2, стр. 144.)
Ламарк не подозревал о существовании в природе естественного отбора. Основными факторами эволюции он считал среду и время. Среда вызывает изменения, а время их усиливает и закрепляет. Только спустя полвека Чарлз Дарвин своим замечательным учением о естественном отборе и выживании более приспособленных особей сумел объяснить, каким образом история органического мира от первичной бесформенной протоплазмы привела к высшим фазам жизни.
* ( Ч. Дарвин. Происхождение видов. М.-Л., Сельхозгиз, 1952, стр. 14.)
Долгие годы напряженной работы с лупой расстроили зрение Ламарка, и в 74 года он ослеп. Но когда мир вокруг покрывается тьмою, еще ярче горит свет мысли. Дочь Ламарка Розалия записывала под диктовку слова отца, а ночью, прислушиваясь к его неровному дыханию, переписывала при свече все начисто.
Когда Ламарк жаловался дочерям на непонимание и насмешки окружающих, его вторая дочь, Корнелия, говорила: «Нет, отец. Потомство будет восхищаться Вами, оно отомстит за Вас!»
В 1829 году Ламарк в возрасте 85 лет тихо угас, как свеча, которая, сжигая себя, освещает дорогу другим. Его похоронили на кладбище Монпарнас. У дочерей не хватило денег купить постоянное место для могилы, и они приобрели его сроком на 5 лет. Потом оно было продано другим, а кости Ламарка перенесли в катакомбы. Кто мог думать тогда, что история скажет свое справедливое слово и убогую могилу Ламарка будут разыскивать?
Памятник Ламарку
После смерти Ламарка обстановка дома и книги его были проданы, письма затерялись. Бывший Базантенский замок опустел и был превращен в хлебный амбар. Сад был вырублен, и на новом пастбище паслись коровы.
30 лет спустя после смерти Ламарка была напечатана книга Ч. Дарвина «Происхождение видов», которая вывела имя Ламарка из забвения.
В 1909 году, в столетнюю годовщину выхода в свет «Философии зоологии», в Париже Ламарку был поставлен памятник: великий натуралист сидит на скамейке в саду, положив костлявые руки на колени и подняв кверху слепое измученное лицо. Широкий черный плащ спадает книзу тяжелыми складками. Рядом с ним изображена Корнелия: она положила руку на плечо отца и говорит слова утешения: «Потомство будет восхищаться Вами, оно отомстит за Вас!». Эти слова высечены в низу барельефа.
Проходят годы, стираются надписи на могильном камне, Но свет знаний не меркнет, он доходит к нам через века, как свет давно погасших звезд.
Ламаркизм: от жирафа до трансгенных людей
275 лет со дня рождения Жан-Батиста Ламарка и 210 лет со дня выхода в свет его «Философии зоологии»
Сергей Петухов
«Коммерсантъ Наука» №13, апрель 2019
Фото: Геннадий Гуляев / Коммерсантъ
За два с лишним века теорию эволюции Ламарка опровергали неоднократно, но каждый раз она оживала вновь, причем не в усовершенствованной, более современной ипостаси, а в своем исходном, без малейших поправок и оговорок, виде, в каком Ламарк ее сформулировал в «Философии зоологии» 210 лет назад. Редкий, если не уникальный случай в истории науки.
Благодаря хрестоматийному примеру Ламарка с жирафом, который тянется за листьями деревьев и потому у него длинная шея, суть теории эволюции Ламарка знают, наверное, все. Если изложить ее простыми словами, то жирафы, которые особенно старательно тянут шею, рождают потомство с более длинной шеей, чем у ленивых сородичей.
Или, если дословно: «Обстоятельства приводят к тому, что состояние индивидуумов становится для них обычным и постоянным, и внутренняя организация таких индивидуумов в конце концов изменяется. Потомство, получающееся при скрещивании таких индивидуумов, сохраняет приобретенные изменения, и в результате образуется порода, сильно отличающаяся от той, индивидуумы которой все время находились в условиях, благоприятных для их развития». Первое предложение в данном абзаце — это первый закон Ламарка «Упражнения и неупражнения органов». Второе — второй закон Ламарка «Закон наследования приобретенных признаков».
Ламарк революции в науке не вызвал, более того, его теорию почти не заметили. Ученым не понравилась эволюция как результат «хотения животных» (выражение Дарвина). А простые люди и без Ламарка знали, что «каждому воздастся по делам его».
Первое прощание с ламаркизмом
Ситуация изменилась после выхода в свет в 1859 году «Происхождения видов путем естественного отбора» Чарльза Дарвина. Согласно его теории эволюции, все живые существа рождаются разными. Больше шансов дожить до половой зрелости и оставить потомство имеют те, кто родился более приспособленным к конкретной жизненной ситуации. Проще говоря, в борьбе за существование побеждают те, кому посчастливилось родиться уже готовыми к ней. В этом суть естественного отбора — движущей силы эволюции.
Дарвин мало кого оставил равнодушным. Буквально на следующий год Герберт Спенсер примерил законы Дарвина на человеческое общество. Выражение Спенсера survival of the fittest («выживание самого приспособленного») моментально стало мемом, трансформировавшись в постулат «выживает сильнейший», который лег в основу социал-дарвинизма. Тот, в свою очередь, породил целый букет расистских, фашистских и прочих теорий о юберменше («сверхчеловеке» по терминологии Ницше) и унтерменше («недочеловеке» по терминологии Розенберга, повешенного по приговору Нюрнбергского трибунала в том числе и за это).
Понятно, что прогрессивную либеральную мысль такой мета-дарвинизм не устраивал, ей милее была бы парадигма, в которой все рождаются равными и самостоятельно реализуют природные задатки, меняя из поколения в поколение себя к лучшему. Как жирафы Ламарка. И ученые впервые всерьез обратили внимание на его теорию.
Август Вейсман в попытке экспериментально подтвердить закон Ламарка об «упражнении и неупражнении органов» с немецкой методичностью отрезал мышам хвосты и потом спаривал их на протяжении 22 поколений. На это у него ушло четыре года, но хвост у мыши не уменьшился ни на миллиметр. Получилось как в детской сказке: мышка хвостиком махнула, яичко ламаркизма упало и разбилось.
Второе отпевание ламаркизма
К счастью для противников, Дарвин формулировал законы, опираясь на косвенные их доказательства, у него не было ответа на главный вопрос: какова природа изменчивости, что, собственно, наследуется потомством победивших в жизненной борьбе? Или, проще говоря, еще не был известен материальный носитель наследственности — ген, кусочек нити ДНК.
Поиск материального носителя наследственности вышел на передний край биологии. Его обнаружение либо подтвердило бы теорию Дарвина, либо ее опровергло. Но и в том, и в другом случае ученые получили бы инструмент, который позволил бы им управлять эволюцией. Не важно, как именно: либо управлять изменчивостью и отбором, либо, если прав Ламарк, помогать организму «упражнять» непосредственно носитель наследственности, а не органы.
К началу XX века ситуация с материальным носителем наследственности прояснилась: стало ясно, где он локализуется, — в хромосомах. Сформировалась новая наука о наследственности — генетика.
Американец Томас Морган сформулировал хромосомную теорию наследственности. А тот самый Вейсман, который резал мышам хвосты, объединил дарвинизм и генетику в теорию неодарвинизма. Материалом для естественного отбора по Дарвину служили изменения в веществе хромосом — мутации. В каких-либо дополнениях в виде стремления организмов к самосовершенствованию неодарвинизм не нуждался.
Примечательно, что Морган и Вейсман исходно были идейными ламаркистами, тем более убедительным казался окончательный крах ламаркизма.
Мутация генетики
Отныне путь к управлению эволюцией генетикам был ясен. Если материалом для природного отбора были случайные мутации в хромосомах, то надо сделать их неслучайными. Как это сделать, тоже было ясно: подействовать на хромосомы жестким излучением — от рентгеновских до гамма-лучей.
Опыты на мухах дрозофилах подтвердили, что ионизирующие излучения вызывают искусственные мутации, и тем больше, чем выше доза облучения. Но это был ненаправленный мутагенез, он лишь повышал число вариантов вещества наследственности, среди которых могли быть нужные ученым. Но практически все были ненужные и вредные.
Надежду внушал более мягкий по действию на живое вещество химический мутагенез. В этой области лидировала советская генетика. Казалось, еще немного, и с помощью химических мутагенов ученые изменят мир к лучшему. Но как раз в этот момент генетика как наука в Советском Союзе перестала существовать. Ее место занял ламаркизм по-советски — мичуринская биология.
Ламаркизм по-советски
В истории науки часто демонизируют «злого гения» генетики академика Трофима Лысенко. Не было бы его, нашелся бы другой, возможно, еще хуже, биология как наука была обречена в СССР в те годы по более весомой причине.
Страну победившего социализма надо было накормить и вооружить. Если вторая задача была решена — к концу 1930-х годов промышленность СССР по основным показателям вышла на третье место в мире, после США и Германии, то первая решалась со скрипом. А после коллективизации сельского хозяйства в стране опять начались голодоморы.
«Виновных» нашли и покарали, разоблачив нелегальную Трудовую крестьянскую партию и ликвидировав кулачество как класс, но проблемы это не решило. Назначить виновными ученых, препятствующих своей генетикой решению продовольственного вопроса, могли в любой момент. Только в те годы, в атмосфере противоестественного симбиоза энтузиазма первых пятилеток («Мы рождены, чтоб сделать сказку былью») и смертельного страха ученых за себя и своих близких, могла родиться такая химера, как мичуринская биология.
Сам Иван Мичурин, селекционер-самоучка, «упражнял» растения так удачно, что они выживали и плодоносили в непривычных условиях. Он работал методами традиционной селекции, поэтому обходился без знания дарвинизма и ламаркизма и даже законы собрата-селекционера Грегора Менделя считал благоглупостью. Наверное, он удивился бы, если б узнал, что его метод отдаленной гибридизации через посредника легко объясняет наука генетика. Едва ли Мичурин благоговел перед Ламарком, но был уже мертв, когда его «скрестили» с Ламарком под лозунгом «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача».
Гибрид из традиционной селекции и ламаркизма, как и следовало ожидать, оказался бесплодным, но только не для власти, которая еще меньше Мичурина нуждалась в знании о хромосомах и судила о науке даже не по ее результатам, а по презентации результатов, как говорят сейчас. А в искусстве презентаций Лысенко был мастером. Ветвистая пшеница на опытной делянке в Подмосковье, виноград в Воронеже и другие чудеса мичуринской биологии производили нужное впечатление.
Лысенко не стоило большого труда спровоцировать власть на инквизиторскую меру — полный запрет в СССР генетики как науки летом 1948 года. Решением февральского 1947 года пленума ВКП(б) была поставлена задача в течение 1948 года выйти в сельском хозяйстве на довоенные показатели. Сделать это за год было нереально, а запретить лженауку генетику было не только проще простого, но и мудро с аппаратной точки зрения партийных кураторов аграрного сектора. Ученым-мичуринцам расчистили дорогу, как они просили. Если теперь они не справятся, то за все и ответят.
Третьи похороны ламаркизма
Лысенковская разновидность ламаркизма продержалась на плаву вплоть до отставки Никиты Хрущева в 1964 году. Все эти годы советские генетики могли лишь наблюдать со стороны, как окончательно прояснилась природа носителя наследственности — ДНК — и была сформулирована центральная догма биологии.
Согласно догме, информация передается только от ДНК к белку, путь в обратном направлении — от белка к ДНК — закрыт. Или, проще говоря, целенаправленно извне подействовать на ген невозможно в принципе. Этим, казалось, была поставлена жирная точка в истории ламаркизма.
Молекулярные мичуринцы
Но к этому моменту управление эволюцией, будь то на принципах дарвинизма или ламаркизма, стало ученым не интересно. В генетику толпой хлынули физики и химики, которых не тревожили тени великих Ламарка и Дарвина. Они видели перед собой обычную для дачника задачу повышения урожайности своего сада и огорода. Есть стебель подвоя (ДНК, которую надо изменить), есть черенок привоя (нужная ДНК для замены) и есть промежуточное в процедуре прививки растение — посредник («вектор», ДНК, которая поможет сделать нужную замену). Мичуринский метод отдаленной гибридизации в кристально чистом виде!
Мичуринский метод, примененный на молекулярном уровне, дал ГМО. Уходящие за горизонт поля трансгенных рапса, риса, сои, кукурузы, плещущиеся в садках трансгенные лососи, доящиеся человеческим лактоферрином козы. Чем не всемирный триумф «принципиально новой, мичуринской, советской биологической науки»? Собственно, это и обещал Лысенко!
Одноклеточный ламаркизм
Теперь ученых терзают смутные сомнения. Если микробы при изменении окружающей среды (появлении хищника) так легко сами вносят поправки в свои гены, приобретая на генетическом уровне новый, дающий им преимущество в жизненной борьбе признак, который уж точно передается по наследству, то не был ли прав Ламарк насчет жирафа?