letter of intent что такое
letter of intent
to sign the letter of intent with smb. — подписать протокол о намерениях с кем-л.
Ten nations signed the Letter of Intent today. — Сегодня десять стран подписали Протокол о намерениях.
Полезное
Смотреть что такое «letter of intent» в других словарях:
letter of intent — see letter 1 Merriam Webster’s Dictionary of Law. Merriam Webster. 1996. letter of intent … Law dictionary
Letter of intent — A letter of intent or LOI is a document outlining an agreement between two or more parties before the agreement is finalized. The concept is similar to the so called heads of agreement. Such agreements may be Asset Purchase Agreements, Share… … Wikipedia
Letter Of Intent — Unter einer Absichtserklärung versteht man die Erklärung eines Verhandlungspartners, die das Interesse an Verhandlungen und am Abschluss eines Vertrages ausdrückt. Sie hat regelmäßig keine rechtliche Bindungswirkung. Vor allem im Bereich des… … Deutsch Wikipedia
Letter of Intent — Unter einer Absichtserklärung versteht man die Erklärung eines Verhandlungspartners, die das Interesse an Verhandlungen und am Abschluss eines Vertrages ausdrückt. Sie hat regelmäßig keine rechtliche Bindungswirkung. Vor allem im Bereich des… … Deutsch Wikipedia
letter of intent — A letter of intent is customarily employed to reduce to writing a preliminary understanding of parties who intend to enter into contract, Garner v. Boyd, D.C.Tex., 330 F.Supp. 22, 25, or who intend to take some other action such as merger of… … Black’s law dictionary
letter of intent — A letter of intent is customarily employed to reduce to writing a preliminary understanding of parties who intend to enter into contract, Garner v. Boyd, D.C.Tex., 330 F.Supp. 22, 25, or who intend to take some other action such as merger of… … Black’s law dictionary
letter of intent — A letter in which a person formally sets out his or her intentions to do something, such as signing a contract in certain circumstances, which are often specified in detail in the letter. The letter does not constitute either a contract or a… … Big dictionary of business and management
letter of intent — noun any letter expressing an intention to take (or forgo) some action • Hypernyms: ↑letter, ↑missive • Hyponyms: ↑investment letter … Useful english dictionary
letter of intent — /ˌletər əv ɪn tent/ noun a letter which states what a company intends to do if something happens … Dictionary of banking and finance
letter of intent — Date: circa 1942 a written statement of the intention to enter into a formal agreement … New Collegiate Dictionary
Letter of intent (письмо о намерениях) в теории и практике. Часть I. Теория писем о намерениях
Ссылка на настоящую статью:
Михальская Н.В. Letter of intent (письмо о намерениях) в теории и практике. Часть I. Теория писем о намерениях [Электронный ресурс] // Закон.ру. 11.03.2020. URL:
Предисловие
Исследования в области права, как любое систематическое изучение явлений, подвержены влиянию трендов, возникающих на волне практической актуальности или очередного витка в развитии права.
Как показывают наблюдения за сменой интересов исследователей в отечественном праве, в исследованиях задаются тренды, в первую очередь, обусловленные практической необходимостью. В настоящее время наиболее очевидным полигоном для обнаружения таких теоретических пробелов являются резонансные судебные дела или судебные акты в таких сферах, как например, банкротство, субсидиарная ответственность, убытки и т.д.
Между тем, за решением насущных практических проблем, которые являются только частью общей картины становления современной правовой науки в России, скрывается общенаучная тенденция к специализации практики в одной конкретной области. С другой стороны, такой интерес к определенной тематике вызван, преимущественно, экономической востребованностью и, как следствие, наличием пробелов в теоретических исследованиях ввиду исторических особенностей развития права в России.
В этом случае исследование отдельных правовых явлений в силу их изученности и времени существования считается уже неактуальным и малоинтересным. Учитывая это, сравнительно-правовой подход в анализе правовых систем демонстрирует, что не бывает хорошо исследованных правовых явлений, бывают только пересекающиеся пути развития науки права в целом.
К таким относят и договоры и взаимосвязанные с ним явления. Договор является частью права практически с момента возникновения у субъектов права потребности в оформлении договоренностей, формирования права как науки и закрепления норм о нём в законе, поэтому считается, что нет никакой практической необходимости в его дальнейшем исследовании
Так, в системе англосаксонского права контракт является центральным объектом исследования по причине того, что все последующие правовые явления так или иначе связаны с понятием контракта, производные от него.
А как следует из анализа отечественной судебной практики, в рамках актуальных тематик может возникнуть потребность в исследовании околодоговорных конструкций, применяемых при рассмотрении дел о банкротстве.
Не является и исключением исследование преддоговорных конструкций, таких как писем о намерениях (letter of intent).
В этом проявляется двойственный характер преддоговорной стадии. По мере развития взаимоотношений стороны могут проходить этапы взаимодействия, могут упускать или “перепрыгивать” их, при этом все действия сопровождаются составлением, обменом или направлением сообщений контрагенту.
И с точки зрения права формализация взаимоотношений посредством действий сторон на различных этапах может сбоить, то есть отходить от соблюдения формализованных правовых требований, что может порождать различные виды произвольных действий, бумаг и т.д. сторон или вовсе приобретать формы, приводящие к явным правовым последствиям для сторон.
Всё это порождает целую систему взаимоотношений различных уровней и обмена документами, состоящей из юридического и субъективного компонентов.
Юридическая составляющая стадии переговоров предполагает, что стороны закладывают юридический фундамент (права и обязанности, предмет договора и т.д.) под будущий договор. Однако немаловажную роль играет управление всем процессом переговоров, субъективный характер переговоров[1].
Тогда все действия сторон не принимают окончательный характер, а преобразовывают правовую реальность, что характерно для длящегося во времени процесса.
Учитывая это, отдельные влияния иностранного правопорядка проявляются в разрезе ст. 434.1, 435 ГК РФ: переговоров, оферты/акцепта и преддоговорного процесса.
Указанные этапы заключены гражданским законодательством в классическую модель преддоговорного процесса, которая включает в себя также: переговоры, закрепление намерений сторонами в письменном виде, а также заключение основного договора. Однако из системного анализа гражданского законодательства следует, что такая классификация этапов была бы неполной без выделения намерения и заверений об обстоятельствах, как субъективных элементов преддоговорного процесса.
Основной задачей заверений об обстоятельствах является предание формализированных свойств преддоговорному процессу и обеспечения гарантий сторон на случай нарушения сторонами таких договоренностей. Предпосылки к этому закладываются уже на этапе переговоров, когда стороны свободны в их проведении и не отвечают за то, что соглашение не достигнуто (ч.1 ст. 434.1 ГК РФ), за исключением того, что недобросовестное поведение сторон может иметь вполне очевидные правовые последствия в виде убытков.
Таким образом, в рамках преддоговорного процесса субъективная составляющая фактически сопровождает юридические действия. И это неудивительно, поскольку хоть и существуют определенные формальные рамки, предусмотренные законом, закон не в состоянии описать и предусмотреть все повороты предпринимательской судьбы, включая содержание документов, которыми стороны обмениваются в этом процессе.
Проблема состоит лишь в том, имеет ли правовая система нужные инструменты, чтобы справиться с ситуациями, когда в отсутствие договора сторона проявляется вне формализованного юридического подхода, то есть оформляет свое намерение или волеизъявление особым образом.
В этом случае, правовой феномен писем о намерениях является лишь одной из иллюстраций такой ситуации, однако самой немаловажной. Не имея соответствующего правового регулирования в российском законодательстве, письма о намерениях являются предметом широкого толкования в суде. В связи с этим, исследованию понятия, видов писем о намерениях и их значения в рамках судебного спора в целом, не уделялось надлежащего внимания.
Для того, чтобы разобраться в значении писем о намерениях для развития договорного права, следует обратиться к составляющим этого, по сути, практического феномена. В пределах этого исследования попробуем разобраться также в особенностях писем о намерениях, их видах, отличиях от иных преддоговорных конструкций и содержании, а также в том, в каких случаях в судебном разбирательстве должно уделяться им чуть больше внимания, чем прежде.
2. Положение писем о намерениях в пределах преддоговорного процесса
Юридическая доктрина придерживается мнения, что выделение стадий заключения договора связано с осуществлением объективных действий, сопровождающихся оформлением итоговых документов: будь-то закрепляющих преддоговорные отношения сторон или непосредственно заключением договора.
Иначе говоря, целый ряд субъективных обстоятельств находят свое отражение в письменных свидетельствах, и опосредованно влияют на установление реальных правоотношений сторон. Среди них особое положение отведено намерению, как основы писем, которыми стороны обмениваются в преддоговорном процессе.
3. Намерение, воля и волеизъявление с философско-правовой точки зрения
Принято считать, что в любом письме в адрес контрагента можно установить изъявления желаний сторон, связанных с предметом соглашения, будущего с точки зрения преддоговорного процесса. При этом, стороны по своему начинают интерпретировать правовое значение намерения, что впоследствии приводит сначала к недоразумениям, а потом и к возникновению оснований для предъявления требований в суде.
Такое свойство деловой переписки в преддоговорном процессе обусловлено тем, что в ней письма выполняют различные функции с различными правовыми последствиями, и всегда существует риск того, что судебная практика оценит такое письмо как письмо, в котором изъявляются намерения сторон, и в зависимости от правового контекста, в котором сторона его направляет.
Само по себе намерение не является объективно определенной категорией права, а скорее философско-правовой категорией, определяющей желания субъекта права.
По мнению С. М. Левина намерение является причиной любого последующего действия человека, которые приводят к желаемым результатам. При этом, будучи определенным замыслом или решением намерение может реализовываться не предполагаемым стороной способом, а в зависимости от обстоятельств. [2]
Е.П. Ильин акцентирует внимание на том, что намерение является результатом побудительных мотивов, с одной стороны, и результатом интеллектуальной активности человека, что приводит к осознанному принятию решения человеком [3].
В конечном итоге, целью таких действий сторон является получение систематической прибыли в предпринимательской деятельности, осуществляемой на свой страх и риск. С учетом этого, сторона по определению осознанно осуществляет выбор своих контрагентов и условий сотрудничества, согласующихся со своими интересами и целями. При этом, с принятием решения действовать таким или иным образом сторона формирует пул своих намерений в отношении будущего договорных отношений.
Тогда, стороны создают интенцию на создание юридических отношений (intention to create legal relations), что в конечном итоге в совокупности с встречным исполнением, офертой/акцептом говорит о готовности стороны связать себя договором[5].
В свою очередь, каждая из сторон предполагает, что контрагент, придя к заключению договора, руководствуется рациональными мотивами, допуская, что и другая сторона действует как “разумный индивидуум”, что приводит к “совпадению намерений” (“meeting of minds”) сторон.[6].
Оборотной стороной намерения, направленного на заключение договора, является существование случаев, когда стороны не связаны условиями договора, поскольку не намеревались создать юридические отношения (honour clause). Такое «джентельменское соглашение” (honour clause) упоминается в деле Rose & Frank v Crompton Bros [1925]. В этом деле суд пришел к выводу о том, что если стороны заключили соглашение, в котором говорилось, что оно не является официальным и не подлежит юрисдикции судов ни в Англии, ни в США, следовательно оно не имеет юридической силы и не может быть приведено в исполнение судами.
При этом с точки зрения отечественного правопорядка всегда существует риск оспоримости такого соглашения ввиду недобросовестности одной из сторон в преддоговорном процессе, который можно назвать ознакомительным, поскольку он начинается, как правило, из неопределенности того, на каких условиях соглашение будет заключено.
Проблема добросовестности отдельных действий стороны остро ощущается и в связи с тем, что воля стороны и волеизъявление составляют сущность договора как сделки согласно ст.154 ГК РФ.
[5] Esso Petroleum v Commissioners of Customs & Excise [1976] 1 WLR 1.
[7] Уруков, В.Н. Теория воли и волеизъявления в гражданском праве : монография / В.Н. Уруков. — Москва : Юстицинформ, 2019. — С. 62.
Letter of intent (письмо о намерениях) в теории и практике. Часть III. Письмо о намерениях и его правоприменение
Ссылка на настоящую статью:
Михальская Н.В. Letter of intent (письмо о намерениях) в теории и практике. Часть I. Теория писем о намерениях [Электронный ресурс] // Закон.ру. 11.03.2020.
Михальская Н.В. Letter of intent (письмо о намерениях) в теории и практике. Часть II. Письмо о намерениях в судебной практике [Электронный ресурс] // Закон.ру. 15.03.2020.
Михальская Н.В. Letter of intent (письмо о намерениях) в теории и практике. Часть III. Письмо о намерениях и его правоприменение [Электронный ресурс] // Закон.ру. 22.03.2020.
6. Природа писем о намерениях
В обычной хозяйственной деятельности стороны сталкиваются с различными вариациями письма о намерениях: соглашение о намерениях, протокол о намерениях, меморандум о намерениях и т.д. Применение такой формы волеизъявления обусловлено несколькими причинами: стороны стремятся закрепить договоренности, уведомить контрагента о своем намерении в упрощенной форме, не связываясь с формальными инструментами.
Ввиду размытости формы, условий и отсутствия правового регулирования не только в российском законодательстве, но и в иных правопорядках, понятие «писем о намерениях» до сих пор вызывает споры среди исследователей.
Как выяснили ранее, общей чертой всех преддоговорных писем является сообщение о намерениях сторон в отношении заключения будущего контракта. Таким образом, письмо о намерениях может выступать преддоговорным письменным инструментом, который отображает предварительные соглашения или договоренности сторон в отношении будущего контракта[1].
Однако обмен письмами о намерениях происходит на протяжении всего процесса заключения договора, включая и период после заключения договора. Например, в этом убедиться, проанализировав ст.450.1 ГК РФ, в которой предусмотрен механизм сообщения о намерении отказаться от договора.
В этом случае, следует отступить от философско-правового анализа и обратиться к разграничению понятий, которые употребляются в английском и отечественном правопорядках.
Однако, совершенно очевидно, что такое понимание писем о намерениях говорит, скорее, о заложенных в них преддоговорных конструкциях, смежных с конструкцией писем, чем об отсутствии пониманиях их как односторонне направленного сообщения.
Некоторое сходство с такой разновидностью писем в отечественной практике усматривается в «письмах-поручительствах» (letters of comfort), в соответствии с которыми стороны по решению суда могут нести правовую ответственность. Это обусловлено тем, что в таких письмах направляющая сторона дает некие гарантии контрагенту, а он, в свою очередь, ориентируется на письмо в данных деловых отношениях. [3]
В отличие от английского подхода, подразумевающих понятийное разграничение, в отечественном правовом обиходе понятие писем о намерениях охватывает широкий спектр корреспонденции, которой обмениваются стороны на всех стадиях от преддоговорной, в которой отсутствует законодательное определение, до стадии исполнения, прямо обозначенного в гражданском законодательстве.
Как правило, такое письмо исходит от одной стороны и адресовано контрагенту. В классическом понимании письма о намерениях направлены на информирование контрагента об существенных аспектах переговоров: подтверждении намерения заключить договор или осуществить иные действия во исполнение договоренностей, будь-то имеющих или не имеющих правовые последствия. Иными словами, для определения сущности письма о намерениях имеет значение их содержание, предмет, намерение.
Вполне объяснимо и то, что вследствие субъективности их восприятия, к форме писем о намерениях не предъявляются какие-либо формальные требования, поэтому и не устанавливают четкую взаимосвязь между ними и правовыми последствиями.
По этой причине, отечественному правоприменению ближе исследования европейских исследователей, которые отталкиваются от тезиса о том, что письма о намерениях принимают различную форму на протяжении всего преддоговорного процесса. М. Фонтейн и Ф. де Ли отметили, что европейскому пониманию писем о намерениях также характерна путаница с офертой и иными преддоговорными формами волеизъявления сторон.
Классификация писем о намерениях носит более разнообразный характер:
Вместе с этим, смешение конструкций письма о намерениях (letter of intent) с иными видами преддоговорными формами волеизъявления сторон в судебном процессе обусловлено также и отсутствием четкого понимания природы, как и у сторон, так и у арбитражного суда, рассматривающего это дело:
7. Виды писем о намерениях
Объединяющим для всех писем является их целенаправленность на изъявление сообщения в письменной форме, что позволяет их охарактеризовать с высокой долей вероятностью в пределах значимых для дела обстоятельств. С другой стороны неопределенность правовой сущности писем о намерениях оказывает существенное влияние на их конструктивные элементы, включая упорядочивание по установленному признаку и правовым последствиям для сторон.
Еще Аристотель отмечал, что в условиях, когда требуется сделать вывод о принадлежности характеристик определенного элемента к общему понятию, следует последовательно делать отбор проявлений этого элемента. [6] Логично предположить, что в основании классификации писем о намерениях находятся сообщения как в контексте юридических, так и субъективных конструкций.
Между тем, граница между этими конструкциями может размываться в контексте судебного разбирательства в связи с интерпретацией этих сообщений в защиту или против доводов сторон. Ввиду этой особенности не все виды писем о намерениях в судебной практике имеют значения для установления обстоятельств дела по причине отсутствия поименования в действующем гражданском законодательстве, тогда как существование других видов определяется из контекста взаимоотношений сторон посредством толкования.
В ст. 431 ГК РФ законодатель сохранил возможность существования субъективных обстоятельств, подлежащих установлению при рассмотрении дела, в том числе выяснения действительной общей воли сторон с учетом цели договора.
Из системного анализа ч. 2 ст. 65, ч. 1, 4 ст. 71 АПК РФ следует, что арбитражный суд определяет и оценивает обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права и применяет правовые последствия в указанных на то в законе случаях.
Тогда суд посредством уяснения контекста взаимоотношений сторон как своего исключительного полномочия из содержания письма обязан установить истинное намерение стороны, если посчитает это необходимым в данном споре, в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в статье 1 ГК РФ (добросовестность, равенство, свобода договора).
При этом, факт изъявления с помощью волевого акта может быть осуществлен не только в виде сообщения, но и поведения, действий или бездействия (ст.438 ГК РФ).
Следовательно, методологически их анализ обусловлен тем, что отдельные виды писем о намерениях можно встретить как в судебной практике, так и в гражданском законодательстве, а иные и вовсе не имеют значения для установления обстоятельств дела, поскольку являются частью деловой переписки сторон.
При таких обстоятельствах, наиболее очевидной отправной точкой для анализа является закон, который различает императивные и диспозитивные нормы. В гражданском законодательстве обязательное направление такого рода сообщений применятся в небольшом количестве случаев, тогда как случаи, в которых их изъявление, которое отнесено на усмотрение сторон, является наиболее часто встречающимся.
В широком смысле в зависимости от ситуации письмо о намерениях может выступать в качестве простого письма или юридически значимого документа, который может не приводить или приводить к вполне очевидным правовым последствиям для сторон.
Таким образом, исходя из вышеперечисленных базовых предпосылок, письма о намерениях можно систематизировать в следующие группы:
а) по характеру наступления правовых последствий (наступающие в силу закона, без наступления правовых последствий)
По обыкновению правовые последствия для стороны в преддоговорном процессе наступают вследствие каких-то действий стороны или событий. В связи с этим, односторонние действия стороны, которые могут выражаться в разного рода сообщениях, чаще всего могут повлечь возникновение или прекращение обязанностей только в отношении этой стороны. Свобода в поведении выражается здесь в самостоятельном определении стороной своей воли и способа волеизъявления.[7]
Данное обстоятельство полностью согласуется со свойствами письма о намерениях как одностороннего сообщения. В письмах о намерениях сторона часто выражает свое намерение с целью донести его до контрагента. Соответственно, сторона должна осознавать, что в этом случае волеизъявление будет иметь конкретизированные и предусмотренные законом правовые последствия.
Например, направление одностороннего отказа стороной контрагенту от договора (юридическое действие) или его исполнения подразумевает под собой правовое последствие в виде прекращения договора, наступающее в силу ч. 1 ст. 450.1 ГК РФ.
Существует разделение между качеством последствий на различных этапах преддоговорного процесса. Так, намерение оказывается суть субъективным явлением, определяющим добросовестное или недобросовестное поведение стороны на этапах, когда такое поведение влечет за собой объективные, нормативно выраженные правовые последствия для стороны.
А в случаях, когда стандарт доказывания не определен, обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, определяются арбитражным судом на основании требований и возражений лиц, участвующих в деле, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права (ч. 2 ст. 65 АПК РФ).
б) по категоричности предписания (императивные, свободные)
В большинстве случаев гражданское законодательство касаемо норм, регулирующих наступление правовых последствий, связывает их наступление с действиями стороны:
(а) в порядке строгой очередности и в соответствии с предписанными сроками,
(б) в совокупности всех вместе взятых необходимых юридических фактов без учета их последовательности[8].
В этом случае, направление сообщения в форме извещения или уведомления является обязательным для изменения, установления или возникновения определенных прав (уведомление о продаже акций, предварительное уведомление о намерении обратиться в суд с заявлением о банкротстве). Например, согласно ч.4 ст. 7 Закона «Об акционерных обществах» акционер, намеренный осуществить отчуждение своих акций третьему лицу, обязан известить об этом непубличное общество, устав которого предусматривает преимущественное право приобретения отчуждаемых акций. [9]
в) в зависимости от содержания и цели написания (предупредительные, информационные)
В пределах преддоговорного процесса, когда договор еще не заключен, письма рассматриваются, как правило, в контексте конечного результата – заключения договора, поскольку в нем может содержаться информация о сделке и иная информация, имеющая правовое значение (например, уведомление должника о переходе права (статья 385 ГК РФ).[10]
Менее распространенной является категория писем неопределенного содержания, которые в пределах судебного рассмотрения не принимаются в качестве обстоятельств имеющих значение для рассмотрения дела. К ней же можно отнести и обычную деловую переписку между сторонами, которая не несет явных правовых последствий, и носит информационный или предупредительный характер.
На первый взгляд такие письма сложно отделить от юридически значимой переписки, поскольку в случае возникновения спора стороны могут квалифицировать их как те, в которых содержится информация об обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения дела (доказательства).
Однако в некоторых случаях к критериями выделения сообщений общехозяйственного характера можно отнести:
(а) их содержание исключает договорные обязательства,
(б) в силу особого контекста стадии заключения договора,
(в)отсутствие полномочий на отправление особо значимой переписки[11], что обеспечивается возможностью установления с полной достоверностью от кого исходило сообщение и кому оно адресовано.[12]
г) по наименованию (соглашения, протоколы, гарантийные письма, заверения об обстоятельствах и т.д)
Системный анализ гражданского законодательства РФ обнаруживает открытый список письменных сообщений о намерениях, чье содержание может быть обозначено или не обозначено в нормах закона. Соответственно, на первый взгляд, установление действительного намерения стороны или сторон не составляет очевидной проблемы.
Однако при буквальной оценке обстоятельств и объективной установления значимости такого сообщения для рассмотрения дела в полной мере проявляются системообразующие проблемы.
Во-первых, объективная оценка обстоятельств невозможна без установления действительных намерений сторон. Учитывая это, буквальное толкование сообщения исходя из поименования сообщения может ввести в заблуждение и привести к неверным выводам при рассмотрении дела. Наиболее приемлемым методом установления действительной воли сторон возможно во взаимосвязи с содержанием сообщения в соответствии с п. 47 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 N 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора».[13]
Во-вторых, в деловой переписке поименование сообщение о намерениях носит обиходный характер, часто не имеющий ничего общего с точностью взаимосвязи между наименованием сообщения и его содержания[14].
В-третьих, как следует из порядка правовой квалификации, предусмотренного п. 47 Постановления №49, значение имеет контекст, в котором данное сообщение было направлено. Например, уведомление о намерении (обратиться с заявлением о признании должника банкротом) в п.1, 2, 2.1 ст. 7 Закона о банкротстве и уведомление о намерении (о продлении договора) отличаются по содержанию, правовым последствиям и контексту.
Итак, письмо о намерениях имеет неоднозначную в своих проявлениях сущность сообщения, направленного на извещение контрагента о значимых и незначимых обстоятельствах процесса заключения договора (преддоговорной процесс, собственно, момент заключения и исполнение договора). При этом, не все сообщения могут нести юридически значимую информацию (ст. 165.1 ГК РФ).
Однако независимо от того, считают ли стороны письмо о намерениях значимым для рассмотрения дела, оно подлежит правовой квалификации на предмет:
(а) его содержания (достоверность и точность информации, вид информации, намерение стороны),
(б) контекста написания (установление полномочий лица, его отправившего, этапа взаимодействия сторон в рамках заключения договора, вероятности возникновения правовых последствий),
(в) поименование (соответствие наименования содержанию сообщения).
С точки зрения этого, абсолютно ожидаемым считается вывод о том, что роль таких сообщений в пределах судебного разбирательства должна быть повышена: отсутствие объективных инструментов их правовой квалификации не является аргументом против их учета в стандарте доказывания в договорных спорах.
[1] Tironi, E. 2017. Letters of intent in modern commercial transactions. Looking at the past to improve the future. // https://www.itcilo.org/sites/default/files/inline-files/tironi.pdf, p. 40)
[2] Giuditta Cordero Moss. «The Function of Letters of Intent and their Recognition in Modern Legal Systems» New Features in Contract Law (2007) p 140.
[3] Peel, Edwin, and G H. Treitel. Treitel on the Law of Contract. London: Sweet & Maxwell, 2011. р 168.
[4] Fontaine, Marcel, and Ly F. De. Drafting International Contracts: An Analysis of Contract Clauses. Ardsley, N.Y: Transnational Publishers, 2006. P.50.
[5] Постановление ФАС ЗСО от 4 августа 2014 г. по делу № А70-8700/2013,
Постановление 20 ААС от 18 мая 2017 г. по делу № А23-4812/2016,
Постановление ФАС ЦО от 9 апреля 2015 г. по делу № А09-4795/2014
[6]Аристотель. Аналитика I, кн. 2 § 23
[7] Российское гражданское право: Учебник: В 2-х томах. Том I. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А. Суханов. — М.: Статут, 2011. – С.71.
[9] Определение Верховного Суда РФ от 5 апреля 2018 г. по делу № А56-5164/2017.
Определение Верховного Суда РФ от 4 июля 2017 г. по делу № А23-6308/2015.
[10] П. 66 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».
[11] Fontaine, Marcel, and Ly F. De. Drafting International Contracts: An Analysis of Contract Clauses. Ardsley, N.Y: Transnational Publishers, 2006. P.20.
[12] П. 65 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».
[13] Определение Верховного Суда РФ от 14 ноября 2016 г. по делу № А56-50778/2015.
Определение Верховного Суда РФ от 14 ноября 2016 г. по делу № А41-50896/2015.
Определение Верховного Суда РФ от 3 мая 2017 г. по делу № А73-7560/2016.
[14] Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 26 июля 2019 года по делу № А56-39216/2018.