Ломоносов ода на взятие хотина о чем

Михаил ПОПОВ. ГЕРОИЧЕСКАЯ ФРЕСКА. Ломоносовская ода и русский стих

Михаил ПОПОВ

ГЕРОИЧЕСКАЯ ФРЕСКА

Ломоносовская ода и русский стих

280 лет назад Михаил Васильевич Ломоносов написал «Оду. на взятие Хотина» – предтечу поэм «Полтава» и «Бородино».

«Восторг внезапный ум пленил. » – эта одухотворённая строка стала в буквальном и переносном смыслах истоком новой русской поэтики. В буквальном потому, что у Ломоносова, признанного родоначальника нового стихосложения, «Ода. на взятие Хотина» – первая героическая песня, которая входит в классический свод отечественной словесности. А в переносном потому, что в этой строке заложена формула русской поэзии, ибо подлинный поэтический взлёт – это союз озарения, сердечного порыва и восторженного ума; другими словами – это дар Божий, чем был наделён Ломоносов и что подняло его «на верьх горы высокой», то есть на Парнас.

Ода была создана осенью 1739 года в Германии. Михайла – зрелый муж, ему без малого 28 лет. Он поглощён учёбой, науками, он делает заметы, которые станут основой его дальнейших открытий. Но три года вдали от России. Временами его охватывает ностальгия, он кидается к каждому редкому в Неметчине русаку, чтобы утолить тоску по Родине.

А ещё 1739 год – счастливая пора. Михайла влюблён, предмет его сердца – фройлен Цильх, дочь хозяйки дома, где он снимает жильё. Лизхен посвящаются любовные рулады. Пишет их Михайла, как велит его большое сердце, ломая устарелые, созданные схоластами поэтические каноны. Любовь поистине творит чудеса – она рождает не только стихи, но и новые формы стихосложения. Дабы закрепить открытие, Ломоносов создаёт трактат «Письмо о правилах российского стихотворства». Адресат письма – Петербургская академия. К трактату необходимы пояснения, примеры нового стихосложения. Прилагать любовные экзерсисы, послания и мадригалы, конечно, неуместно – у господ профессоров они могут вызвать усмешку, что непременно отразится и на восприятии трактата. Необходимо что-то иное. И тут – фортуна: из России приходит известие о славной виктории русских войск в Бессарабии – взятии турецкой крепости Хотин на Днестре.

Истинный сын Отечества, где бы он ни находился, куда бы его ни забросила судьба, всеми токами души связан с Родиной. Сердце его счастливо откликается на каждый взлёт её духа и мысли, на любое достижение и даже малую победу.

А тут – взятие неприступной крепости, да вдобавок крепости, удерживаемой давним врагом России – Османской Портой, что, как спрут, раскинула свои щупальца по славянским вотчинам. Как тут было не возликовать патриотическим сердцам!

На эту викторию отозвались многие литераторы того времени. Свою оду написал, в частности, поэт Витынский, последователь Тредиаковского. Вот одна строфа:

Восток, Запад, Север, Юг, Бреги с Океаном,

Новую слушайте весть, что над мусулманом

Полную Российский меч, коль храбрый, толь славный,

Викторию получил, и авантаж главный.

Но разве можно сравнить эти тяжеловесные и неуклюжие строки с ломоносовским чеканом:

Пускай земля, как Понт, трясет,

Пускай везде громады стонут,

Премрачный дым покроет свет,

В крови Молдавски горы тонут.

Батальное полотно, нарисованное кистью монументалиста, поражает мощью и страстью, словно он сам находится в гуще битвы, а нам, читателям, в этих героических сценах слышатся и видятся грядущие поэтические творения – пушкинская «Полтава» и лермонтовское «Бородино».

Как же добивается Ломоносов этой живой монументальности? Прежде всего – обращением к историческому эпосу, делая героическое прошлое вечным и незыблемым, превращая это наследие в сегодняшнюю грозную силу и наполняя гордостью и отвагой сердца потомков. И это притом, что в заглавии оды стоит титул тогдашней императрицы, а её имя повторяется в произведении несколько раз. Отдавая дань политесу, поэт представляет Анну Иоанновну не более как эмблемой своего времени. А жар поэтического сердца, свою любовь, рассудок историка и гражданина обращает к образам русских титанов. Лики их осеняют само поле битвы. И первый среди них – Пётр Великий.

Кругом Его из облаков

Гремящие перуны блещут,

И, чувствуя приход Петров,

Дубравы и поля трепещут.

С этой оды образ великого державника пройдёт через всё творчество Ломоносова как пример венценосным преемникам, а ещё станет основой самого большого литературного полотна его – героической поэмы «Пётр Великий».

«Кто с ним толь грозно зрит на юг, / Одеян страшным громом вкруг? – продолжает Ломоносов, вглядываясь в даль па­мяти. – Никак, смиритель стран Казанских?».

Пётр в оде назван. Образ его предшественника будто заслонён дымкой времени, но ведь тоже различим, ибо «грозно зрит на юг», к тому же – покоритель Казани.

Иван Грозный и Пётр Великий с горних высот озирают дали Отечества, умноженного их дальновидной государственной политикой: «Чрез нас предел наш стал широк», т.е. мы не отдали ни пяди родной земли, а, наоборот, раздвинули её горизонты. Гулом и небесным рокотом доносятся через века их голоса, а взоры их вперяются в потомков: «А вы?».

Поле битвы, осеняемое великими образами, поэт разглядывает вдохновенными очами, словно ему открывается вещее зрение. Бравурной музыки тут нет. Враг силён и коварен, а потому битва предстоит тяжкая.

Первыми устремляются в атаку турки. Лающее «ал-ла!» вгрызается в разворачивающиеся русские полки. Вражеская конница подобна стремительному и свирепому кораблю, который летит, кажется, поверх волн, «срывая с них верьхи» и размётывая пену.

Крепит отечества любовь

Сынов Российских дух и руку;

Желает всяк пролить всю кровь,

От грозного бодрится звуку.

Так показывает поэт стойкость русского солдата. А чтобы было убедительнее, сравнивает русское войско со львом, обращаясь к читателю с риторическим вопросом:

Как сильный лев стада волков,

Очей горящих гонит страхом?

Вражья конница разбивается о монолит русских витязей, остатки её спасаются за крепостными стенами. Но. это ещё не виктория. До победы далеко. Главное сражение впереди – предстоит приступ, штурм цитадели, а это неминучая гибель для многих и многих сынов Отечества.

Крепость Хотин подобна вулкану, из которого извергается огненная лава:

Не медь ли в чреве Етны ржет

И, с серою кипя, клокочет?

Не ад ли тяжки узы рвет

И челюсти разинуть хочет?

Но чтоб орлов сдержать полет,

Таких препон на свете нет.

Им воды, лес, бугры, стремнины,

Глухие степи – равен путь.

Где только ветры могут дуть,

Доступят там полки орлины.

Образ войска – парящего орла – смыкается с трепетом орлёных знамён, которые взмывают подвысь, достигают вершин бастионов и повергают в прах погано-ятаганного змея.

Битва подходит к концу, вечереет.

Скрывает луч свой в волны день,

Оставив бой ночным пожарам.

Приходит долгожданное ощущение победы.

Летает слава в тьме ночной,

Звучит во всех землях трубой,

Коль Росская ужасна сила.

Солдаты от усталости валятся на политую кровью землю, засыпая мертвецким сном, – сил нет даже на радость. Зато ликует природа:

Шумит с ручьями бор и дол:

«Победа, Росская победа!».

Финал многообразен. В нём есть снисходительное превосходство:

Где ныне похвальба твоя?

Где дерзость? где в бою упорство?

Где злость на северны края,

Предостережение на будущее:

Не вся твоя тут, Порта, казнь,

Не так тебя смирять достойно,

Но большу нанести боязнь,

Что жить нам не дала спокойно.

И, конечно, радость. Заднестровский тать, который разорял малоросские ланы, уводил в полон женщин и детей, бежал с поля битвы и покинул житную ниву.

Не смеет больше уж топтать,

С пшеницей где покой насеян.

Вдумайтесь: поле, засеянное хлебом и покоем. Как современно и как актуально это звучит, особенно если представить нынешнее состояние южных окраин России.

В концовке оды звучит благодарственное величание. Это негромкая молитва Богом данной «возлюбленной тишине», как позднее скажет Ломоносов. За покой и мир благодарят Русь-Орлицу путники, корабельщики, купцы. А ещё, конечно, – пастухи и землепашцы. А благодаря, воздают дань «солдатской храбрости», отваге и бескорыстию русского воина.

«Некрасный стих», как скромно охарактеризовал свою оду в её концовке молодой поэт, достиг в том же 1739 году Петербурга и вызвал у просвещённой публики необыкновенный восторг. Такого ещё не было в русской поэзии, настолько просто и одновременно торжественно говорил о Родине её верный сын.

Правда, иные тогдашние пииты встретили оду Ломоносова скепсисом. Зависть всегда заедает талант. Это в свои поры испытал Есенин, это знавал Рубцов. Но всё в конце концов вставало на свои места: злопыхателей не помнят, а народ по-преж­нему слагает и поёт песни на стихи Есенина и Рубцова.

Так и с «Одой. на взятие Хотина». Творение Михайлы Ломоносова живо разошлось по державе и стало подлинным гимном патриотической молодёжи. Это поставило автора в ряд первых поэтов России. И, по сути, с этой ступени – новаторского литературного труда – началось восхождение Ломоносова к бессмертию.

Комментарии

Архангелогородцу казачьих кровей
Михаил, рад нашему переклику, что сродни журавлиному, на любимом сайте. Живы будем! Виктор

Эта публикация Михаила Попова, несомненно, отсылает к его же роману «Свиток», что повествует о том «как архангельский мужик. » Кажется, знаю всё написанное Михаилом Константиновичем, с лёгким сердцем печатаю в журнале » Дон» его тематически разнообразную, но всегда высокой выделки прозу. Писателя такого уровня надо весьма ценить, воздавать должное. Один самородный язык чего стоит! Для понимания и оценки прозы Михаила Попова потребен и равный ему литературный критик. Хотелось бы надеяться.
Виктор Петров

Интересно изложено. Наталья Радостева

Статья замечательная. Михайло Ломоносов- первый поэт Русской Державы на все времена. Русский гений! Олег Кувакин.

Источник

Конспект урока литературы по теме «Анализ поэтического текста М.В. Ломоносова «Ода на день восшествия на престол Елисаветы Петровны…»

Ода … на взятие Хотина

Восторг внезапный ум пленил, Ведет на верх горы высокой, Где ветр в лесах шуметь забыл; В долине тишина глубокой. Внимая нечто, ключ молчит, Которой завсегда журчит И с шумом вниз с холмов стремится. Лавровы вьются там венцы, Там слух спешит во все концы; Далече дым в полях курится.

Не Пинд ли под ногами зрю? Я слышу чистых сестр музыку! Пермесским жаром я горю, Теку поспешно к оных лику. Врачебной дали мне воды: Испей и все забудь труды; Умой росой Кастальской очи, Чрез степь и горы взор простри И дух свой к тем странам впери, Где всходит день по темной ночи.

Корабль как ярых волн среди, Которые хотят покрыти, Бежит, срывая с них верхи, Претит с пути себя склонити; Седая пена вкруг шумит, В пучине след его горит, К российской силе так стремятся, Кругом объехав, тьмы татар; Скрывает небо конской пар! Что ж в том? стремглав без душ валятся.

Не медь ли в чреве Этны ржет И, с серою кипя, клокочет? Не ад ли тяжки узы рвет И челюсти разинуть хочет? То род отверженной рабы, В горах огнем наполнив рвы, Металл и пламень в дол бросает, Где в труд избранный наш народ Среди врагов, среди болот Чрез быстрый ток на огнь дерзает.

Пускай земля как понт трясет, Пускай везде громады стонут, Премрачный дым покроет свет, В крови Молдавски горы тонут; Но вам не может то вредить, О россы, вас сам рок покрыть Желает для счастливой Анны. Уже ваш к ней усердный жар Быстро проходит сквозь татар, И путь отворен вам пространный.

Скрывает луч свой в волны день, Оставив бой ночным пожарам; Мурза упал на долгу тень; Взят купно свет и дух татарам Из лыв густых выходит волк На бледный труп в турецкий полк. Иной, в последни видя зорю, Закрой, кричит, багряной вид И купно с ним Магметов стыд; Спустись поспешно с солнцем к морю.

Что так теснит боязнь мой дух? Хладнеют жилы, сердце ноет! Что бьет за странной шум в мой слух? Пустыня, лес и воздух воет! В пещеру скрыл свирепство зверь, Небесная отверзлась дверь, Над войском облак вдруг развился, Блеснул горящим вдруг лицем, Умытым кровию мечем Гоня врагов, Герой открылся.

Не сей ли при Донских струях Рассыпал вредны россам стены? И персы в жаждущих степях Не сим ли пали пораженны? Он так к своим взирал врагам, Как к готским приплывал брегам, Так сильну возносил десницу; Так быстрой конь его скакал, Когда он те поля топтал, Где зрим всходящу к нам денницу.

Кругом его из облаков Гремящие перуны блещут, И, чувствуя приход Петров, Дубравы и поля трепещут. Кто с ним толь грозно зрит на юг, Одеян страшным громом вкруг? Никак, Смиритель стран Казанских? Каспийски воды, сей при вас Селима гордого потряс, Наполнил степь голов поганских.

Герою молвил тут Герой: «Не тщетно я с тобой трудился, Не тщетен подвиг мой и твой, Чтоб россов целый свет страшился. Чрез нас предел наш стал широк На север, запад и восток. На юге Анна торжествует, Покрыв своих победой сей». Свилася мгла, Герои в ней; Не зрит их око, слух не чует.

Крутит река татарску кровь, Что протекала между ними; Не смея в бой пуститься вновь, Местами враг бежит пустыми, Забыв и меч, и стан, и стыд, И представляет страшный вид В крови другов своих лежащих. Уже, тряхнувшись, легкий лист Страшит его, как ярый свист Быстро сквозь воздух ядр летящих.

Шумит с ручьями бор и дол: Победа, росская победа! Но враг, что от меча ушел, Боится собственного следа. Тогда увидев бег своих, Луна стыдилась сраму их И в мрак лице, зардевшись, скрыла. Летает слава в тьме ночной, Звучит во всех землях трубой, Коль росская ужасна сила.

Вливаясь в понт, Дунай ревет И россов плеску отвещает; Ярясь волнами турка льет, Что стыд свой за него скрывает. Он рыщет, как пронзенный зверь, И чает, что уже теперь В последней раз заносит ногу, И что земля его носить Не хочет, что не мог покрыть. Смущает мрак и страх дорогу.

Где ныне похвальба твоя? Где дерзость? где в бою упорство? Где злость на северны края? Стамбул, где наших войск презорство? Ты лишь своим велел ступить, Нас тотчас чаял победить; Янычар твой свирепо злился, Как тигр на росский полк скакал. Но что? внезапно мертв упал, В крови своей пронзен залился.

Целуйте ногу ту в слезах, Что вас, агаряне, попрала, Целуйте руку, что вам страх Мечем кровавым показала. Великой Анны грозной взор Отраду дать просящим скор; По страшной туче воссияет, К себе повинность вашу зря. К своим любовию горя, Вам казнь и милость обещает.

Златой уже денницы перст Завесу света вскрыл с звездами; От встока скачет по сту верст, Пуская искры конь ноздрями. Лицем сияет Феб на том. Он пламенным потряс верхом; Преславно дело зря, дивится: «Я мало таковых видал Побед, коль долго я блистал, Коль долго круг веков катится».

Как в клуб змия себя крутит, Шипит, под камень жало кроет, Орел когда шумя летит И там парит, где ветр не воет; Превыше молний, бурь, снегов Зверей он видит, рыб, гадов. Пред росской так дрожит Орлицей, Стесняет внутрь Хотин своих. Но что? в стенах ли может сих Пред сильной устоять царицей?

Кто скоро толь тебя, Калчак, Учит российской вдаться власти, Ключи вручить в подданства знак И большей избежать напасти? Правдивой Аннин гнев велит, Что падших перед ней щадит. Ее взошли и там оливы, Где Вислы ток, где славный Рен, Мечем противник где смирен, Извергли дух сердца кичливы.

О как красуются места, Что иго лютое сбросили И что на турках тягота, Которую от них носили; И варварские руки те, Что их держали в тесноте, В полон уже несут оковы; Что ноги узами звучат, Которы для отгнанья стад Чужи поля топтать готовы.

Не вся твоя тут, Порта, казнь, Не так тебя смирять достойно, Но большу нанести боязнь, Что жить нам не дала спокойно. Еще высоких мыслей страсть Претит тебе пред Анной пасть? Где можешь ты от ней укрыться? Дамаск, Каир, Алепп сгорит; Обставят росским флотом Крит; Евфрат в твоей крови смутится.

Чинит премену что во всем? Что очи блеском проницает? Чистейшим с неба что лучем И дневну ясность превышает? Героев слышу весел клик! Одеян в славу Аннин лик Над звездны вечность взносит круги; И правда, взяв перо злато, В нетленной книге пишет то, Велики коль ея заслуги.

Витийство, Пиндар, уст твоих Тяжчае б Фивы обвинили, Затем что о победах сих Они б громчае возгласили, Как прежде о красе Афин; Россия как прекрасный крин Цветет под Анниной державой. В Китайских чтут ее стенах, И свет во всех своих концах Исполнен храбрых россов славой.

Козацких поль заднестрской тать Разбит, прогнан, как прах развеян, Не смеет больше уж топтать, С пшеницей где покой насеян. Безбедно едет в путь купец, И видит край волнам пловец, Нигде не знал, плывя, препятства. Красуется велик и мал; Жить хочет век, кто в гроб желал; Влекут к тому торжеств изрядства.

Пастух стада гоняет в луг И лесом без боязни ходит; Пришед овец пасет где друг, С ним песню новую заводит. Солдатску храбрость хвалит в ней, И жизни часть блажит своей, И вечно тишины желает Местам, где толь спокойно спит; И ту, что от врагов хранит, Простым усердьем прославляет.

Любовь России, страх врагов, Страны полночной Героиня, Седми пространных морь брегов Надежда, радость и богиня, Велика Анна, ты доброт Сияешь светом и щедрот,— Прости, что раб твой к громкой славе, Звучит что крепость сил твоих, Придать дерзнул некрасной стих В подданства знак твоей державе.

Между сентябрем и декабрем 1739

М.В.Ломоносов. Избранные произведения. Библиотека поэта. Большая серия, 3-е изд. Ленинград: Советский писатель, 1986.

История создания

Михаил Васильевич Ломоносов посвятил «Оду на день восшествия на престол Елизаветы…» правительнице Елизавете Петровне. Править она начала с 1741. В стихотворении автор рассказал о лучших сторонах и особенностях политики новой императрицы, продолжившей дело Петра I. У неё в планах было полностью изменить структуру Академии наук. В результате Елизавета:

В это же время решался вопрос о вхождении России в очередную войну. Императрице поступило предложение от коалиции Австрии, Англии и Голландии стать участницей выступлений против Франции и Германии, чтобы получить австрийское наследство.

В своём стихотворении Михаил Васильевич восхваляет императрицу за её желание сделать государство более просвещённым и за то, что она выбирает мирный путь развития России.

Краткий анализ

Перед тем как начать делать анализ содержания, рекомендуется ознакомиться с ломоносовским творчеством «Оды о Елисавете Петровне».

Дата написания — 1747 год.

Тема — рассказ о благих делах Елизаветы.

Композиция — её можно поделить на три составляющие: прославление правителя, достижения страны и снова слова похвалы хорошему монарху.

Тема произведения

Основной темой произведения является восхваление методов управления Елизаветы Петровны. По мыслям Ломоносова, императрица определила правильный путь развития страны. Помимо этого, в оде упоминаются и другие значимые темы:

Главная идея стихотворения — долг перед своим государством, служение на благо которого считается лучшей наградой и честью каждого гражданина.

Если сказать в целом — ода является посланием направленным не только Елизавете, но и всем остальным жителям государства и их потомкам. Ломоносов хочет, чтобы Россия процветала и люди жили мирно.

Композиция оды

Произведение построено в соответствии со всеми техниками написания оды и включает в себя три части, связанные между собой логически. В первой автор восхваляет правящую императрицу и всё, что она сделала на благо отечества. Упоминает Ломоносов и её предшественников, особенно его восхищает, каков был Пётр I и какие великие реформы он проводил. Автор считает, что Елизавета старалась равняться на него и делать всё возможное, чтобы жизнь в России становилась лучше.

В следующей части автор отходит от описания монархов и начинает рассказывать о самой России, и её безграничных просторах. Ломоносов полагал, что государство станет ещё сильнее, если больше внимания будет уделяться просвещению. В финальной части стихотворения Ломоносов вновь восхваляет правительницу за всё, что она делает на благо родины.

Жанр написания

Ломоносов в качестве жанра своей работы выбрал оду — это был его любимый стиль. Ода считается довольно торжественным произведением, в котором авторы обычно прославляют важную персону или значимое явление. В сотворении подобных текстов Михаилу Васильевичу никто не мог составить конкуренцию.

Стихотворный размер произведения — четырёхстопный ямб. Автор с ловкостью применил его и смог придать произведению ещё большую звучность.

Отдельное внимание следует уделить рифмовке оды. В первой части применяются перекрёстные рифмы, дальше идут смежные, а в завершение использованы опоясывающие.

Источник

Ломоносов ода на взятие хотина о чем

Когда Ломоносов писал свою оду «На взятие Хотина», он не осо­бенно думал о правилах красноречия. Живые впечатления от из­вестий о славной победе русских войск над полчищами турок толк­нули его к перу и бумаге, заставили описать сражение при Ставучанах и воспеть хвалу дорогому отечеству. Он сочинил оду, затем, вернувшись в Россию, еще несколько раз выступил в этом жанре и во время работы над «Риторикой» уже получил возможность ссы­латься на собственный поэтический опыт.

Ода была почти не замечена в ученых кругах Академии, но именно она заложила многие основы нового стихосложения. C «Оды на взятие Хотина» и «Письма о правилах российского стихосложения» начинается история нашей новой поэзии.

Ломоносову пришлось быть литературным оппонентом Тредьяковского, раньше выступавшего с теорией тонического стихосложения, и Ломоносов с большим поэтическим талантом, указывая на «неосновательность» принесенного к нам из Польши силлабического стихосложения, предлагает свою версификацию, основанную на свойствах российского языка, на силе ударений, а не на долготе слогов.

Эта первая строфа раскрывает ход классического одописания. Поэт испытывает «восторг», расположение к передаче разнообраз­нейших мыслей, возникающих у него, особый духовный подъем,- но пленяется при этом только ум. Чувства не вовлекаются в ра­ционалистические восторги поэта, они изменчивы, ненадежны, мо­гут только запутать представляющуюся поэтическому взору карти­ну, сообщив ей оттенки частного, бытового характера. Разум же не обманет. С помощью его поэт взбирается ввысь и «умственным взглядом» окидывает широкую панораму, в которой нет для него тайн, все детали известны и события связаны строгой логической системой. Державин, всегда очень уважавший Ломоносова, в своем позд­нем «Рассуждении о лирической поэзии или об оде» (1811) привел первую строфу хотинской оды для иллюстрации «лирического бес­порядка». Это значит, как писал он, что «восторженный разум не успевает чрезмерно быстротекущих мыслей расположить логичес­ки. Поэтому ода плана не терпит. Но беспорядок сей есть высокий беспорядок, или беспорядок правильный», поэтом должен руко­водить его разум, иначе это будет «горячка, бред». Так же смот­рел на эту строфу и Н. Остолопов, заметивший, что собранные в ней мысли «не имеют, кажется, никакой между собой связи, но все клонятся к одной цели и заключают много прекрасных изо­бражений».

«Русская армия уже двое суток воевала в окружении, противник атаковал ее днем и ночью с флангов и с тыла, турецкие батареи вели непрерывный огонь, но все атаки отражались с большим уроном для турок.

Подробные сведения были напечатаны газетами, и Ломоносов располагал ими, приступив к работе над одой. Он ясно представил себе позиции сторон, трудность для русских войск, расположен­ных в низине, штурмовать горы, на которых укрепились турки, проследил ход сражения и обо всем этом написал в стихах, не скупясь на великолепные поэтические сравнения:

Подвиги безвестного крепостного солдата, которого воспел Державин в стихах, посвященных Суворову, и показал Суриков в картине «Переход через Альпы», запечатлены в этих простых и правдивых строках Ломоносова, предсказывающих одну из за­мечательных страниц передового русского искусства.

Сверяясь с реляцией, можно видеть, как тщательно следует ей поэт. Полки русской армии прорываются сквозь турецкие укреп­ления,-

Источник