Лукоморье что это означает у пушкина
Лукоморье: кто о нем рассказал Пушкину
Лукоморье — одно из первых географических названий, которые мы узнаем в жизни. На современных картах его не найти, зато оно есть на картах XVI века. Упоминание Лукоморья есть и в «Слове о полку Игореве», и в русском фольклоре.
Что значит слово «Лукоморье»
Лукоморье у Пушкина
О Лукоморье мы узнаем из пролога к первому большому произведению Александра Пушкина, поэме «Руслан и Людмила». У Пушкина Лукоморье описывается как некое условно-сказочное место «где Русью пахнет», где стоит памятный каждому дуб со златой цепью и ходящим по ней ученым котом.
Важно, что пролог был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через 8 лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского Лукоморья.
К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными».
На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять.
А что же Лукоморье?
Однако пейзажи пейзажами, но что с Лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека?
Источник первый: Арина Родионовна.
Как известно, сюжеты нескольких пушкинских сказок были навеяны поэту его няней. Историк литературы пушкиновед Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: «У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет».
Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа. Кот здесь является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними.
Источник второй: «Слово о полку Игореве».
Ещё в лицейские годы Пушкина А. И. Мусиным-Пушкиным было издано «Слово о полку Игореве». О Лукоморье в «Слове» сказано:
«А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
яко вихръ, выторже:
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли».
В летописи сообщалось, что русские постоянно сталкивались с кочевниками в южной степи: «юкоже преже в луцѣ морА быю хусА с ними крѣпко».
Обитателями Лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья.
Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что «можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII—началу XIII веков».
Таким образом можно сказать, что Лукоморьем (которое воспел Пушкин) называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем. В топонимике Приазовья и сегодня можно встретить отзвуки этой исторической памяти: две степных реки Большой и Малый Утлюк. «Утлюк» — «Отлук» — «Лука» переводится с тюркского как «выгон, луг».
Что за дуб?
Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин:
«И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый».
Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог от старожил услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица.
О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай».
Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также упомянул об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб.Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в стапятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии».
Где ещё искать Лукоморье?
Лукоморье на картах
Лукоморье можно было бы считать историческим и полусказочным анахронизмом, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение Лукоморья точно определено.И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем названа территория на правом (восточном) берегу Обской губы.
Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали Лукоморье как древнее название Обской губы.
Лукоморье реально. Кто рассказал о нем Пушкину?
Происхождение слова
Пушкин и Лукоморье
В прологе поэмы «Руслан и Людмила» описывается место Лукоморье, где стоит дуб, а на нем цепь и кот, и вообще «там Русью пахнет». Пролог у романа появился не сразу, это важно. В первом издании поэмы его не было, а вот спустя 8 лет, ко второму изданию Пушкин дописывает эту часть.
«А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли».
Возможно Александру Сергеевичу это название знакомо именно по летописям.
Где находится Лукоморье?
Судя по записям в «Слове о полку Игоре», Лукоморье находилось на землях Северного Приазовья, и жили там половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали.
Лукоморье можно было бы считать историческим и выдуманным устаревшим термином, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, где это название присутствует, и место указано точно. На картах разных картографов: Меркатора (1546 год), Гондиуса (1606 год), а также Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем считается местность на восточном (правом) берегу Обской губы. Перечисленные картографы никогда не находились в этих местах лично. Видимо, они опирались на информацию от путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он упоминает о Лукоморье в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Было или не было?
Лукоморье: кто рассказал о нем Пушкину
Лукоморье — одно из первых географических названий, которые мы узнаем в жизни. На современных картах его не найти, зато оно есть на картах XVI века. Упоминание Лукоморья есть и в «Слове о полку Игореве», и в русском фольклоре.
Что значит слово «Лукоморье»
Лукоморье у Пушкина
О Лукоморье мы узнаем из пролога к первому большому произведению Александра Пушкина, поэме «Руслан и Людмила». У Пушкина Лукоморье описывается как некое условно-сказочное место «где Русью пахнет», где стоит памятный каждому дуб со златой цепью и ходящим по ней ученым котом.
Важно, что пролог был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через 8 лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского Лукоморья.
К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными».
На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять.
А что же Лукоморье?
Однако пейзажи пейзажами, но что с Лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека?
Источник первый: Арина Родионовна.
Как известно, сюжеты нескольких пушкинских сказок были навеяны поэту его няней. Историк литературы пушкиновед Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: «У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет».
Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа. Кот здесь является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними.
Источник второй: «Слово о полку Игореве».
Ещё в лицейские годы Пушкина А. И. Мусиным-Пушкиным было издано «Слово о полку Игореве». О Лукоморье в «Слове» сказано:
«А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
яко вихръ, выторже:
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли».
В летописи сообщалось, что русские постоянно сталкивались с кочевниками в южной степи: «юкоже преже в луцѣ морА быю хусА с ними крѣпко».
Обитателями Лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья.
Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что «можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII—началу XIII веков».
Таким образом можно сказать, что Лукоморьем (которое воспел Пушкин) называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем. В топонимике Приазовья и сегодня можно встретить отзвуки этой исторической памяти: две степных реки Большой и Малый Утлюк. «Утлюк» — «Отлук» — «Лука» переводится с тюркского как «выгон, луг».
Что за дуб?
Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин:
«И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый».
Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог от старожил услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица.
О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай».
Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также упомянул об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб.Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в стапятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии».
Где ещё искать Лукоморье?
Лукоморье на картах
Лукоморье можно было бы считать историческим и полусказочным анахронизмом, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение Лукоморья точно определено.И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем названа территория на правом (восточном) берегу Обской губы.
Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали Лукоморье как древнее название Обской губы.
Где искать Лукоморье?
Что значит слово «Лукоморье»
Лукоморье у Пушкина
О Лукоморье мы узнаем из пролога к первому большому произведению Александра Пушкина, поэме «Руслан и Людмила». У Пушкина Лукоморье описывается как некое условно-сказочное место «где Русью пахнет», где стоит памятный каждому дуб со златой цепью и ходящим по ней ученым котом.
Важно, что пролог был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через 8 лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского Лукоморья.
К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными».
На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять.
А что же Лукоморье?
Однако пейзажи пейзажами, но что с Лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека?
Источник первый: Арина Родионовна.
Как известно, сюжеты нескольких пушкинских сказок были навеяны поэту его няней. Историк литературы пушкиновед Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: «У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет»».
Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа, кот, ходящий по не нему вниз-вверх является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними.
Источник второй: «Слово о полку Игореве».
Ещё в лицейские годы Пушкина А. И. Мусиным-Пушкиным было издано «Слово о полку Игореве». О Лукоморье в «Слове» сказано:
А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
яко вихръ, выторже:
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли.
В летописи сообщалось, что русские постоянно сталкивались с кочевниками в южной степи: «юкоже преже в луцѣ морА быю хусА с ними крѣпко. ».
Обитателями Лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья.
Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что «можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII—началу XIII веков».
Таким образом можно сказать, что Лукоморьем (которое воспел Пушкин) называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем. В топонимике Приазовья и сегодня можно встретить отзвуки этой исторической памяти: две степных реки Большой и Малый Утлюк. «Утлюк» — «Отлук» — «Лука» переводится с тюркского как «выгон, луг».
Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин.
И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый.
Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог от старожил услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица.
О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай».
Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также писал об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб. Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в стапятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии».
Где ещё искать Лукоморье?
Лукоморье на картах
Лукоморье можно было бы считать историческим и полусказочным анахронизмом, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение Лукоморья точно определено.
И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем названа территория на правом (восточном) берегу Обской губы.
Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «…а из Лукоморских гор вытекает река Коссин… Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали Лукоморье как древнее название Обской губы.
Лукоморье — одно из первых географических названий, которые мы узнаем в жизни. На современных картах его не найти, зато оно есть на картах XVI века. Упоминание Лукоморья есть и в «Слове о полку Игореве», и в русском фольклоре.
Что значит слово «Лукоморье»
Лукоморье у Пушкина
О Лукоморье мы узнаем из пролога к первому большому произведению Александра Пушкина, поэме «Руслан и Людмила». У Пушкина Лукоморье описывается как некое условно-сказочное место «где Русью пахнет», где стоит памятный каждому дуб со златой цепью и ходящим по ней ученым котом.
Важно, что пролог был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через 8 лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского Лукоморья.
К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными».
На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять.
А что же Лукоморье?
Однако пейзажи пейзажами, но что с Лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека?
Источник первый: Арина Родионовна.
Как известно, сюжеты нескольких пушкинских сказок были навеяны поэту его няней. Историк литературы пушкиновед Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: «У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет».
Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа. Кот здесь является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними.
Источник второй: «Слово о полку Игореве».
Ещё в лицейские годы Пушкина А. И. Мусиным-Пушкиным было издано «Слово о полку Игореве». О Лукоморье в «Слове» сказано:
«А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
яко вихръ, выторже:
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли».
В летописи сообщалось, что русские постоянно сталкивались с кочевниками в южной степи: «юкоже преже в луцѣ морА быю хусА с ними крѣпко».
Обитателями Лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья.
Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что «можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII—началу XIII веков».
Таким образом можно сказать, что Лукоморьем (которое воспел Пушкин) называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем. В топонимике Приазовья и сегодня можно встретить отзвуки этой исторической памяти: две степных реки Большой и Малый Утлюк. «Утлюк» — «Отлук» — «Лука» переводится с тюркского как «выгон, луг».
Что за дуб?
Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин:
«И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый».
Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог от старожил услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица.
О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай».
Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также упомянул об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб.Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в стапятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии».
Где ещё искать Лукоморье?
Лукоморье на картах
Лукоморье можно было бы считать историческим и полусказочным анахронизмом, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение Лукоморья точно определено.
И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем названа территория на правом (восточном) берегу Обской губы.
Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали Лукоморье как древнее название Обской губы.
Материалы по теме
А вот ещё:
Как англичане наживались на сибирском золоте
К 1912 году треть всего русского золота добывалась на богатейших сибирских приисках. Золотодобычей на Лене заправляло «Ленское золотопромышленное товарищество», совладельцем которого выступал английский капитал. Соответственно, и основная прибыль поступала отнюдь не в русские карманы.
Что касается рабочих, их реалии в какой-то момент ограничились каторжным трудом, болезнями и полным бесправием. Когда терпение людей лопнуло, они вышли на протестные демонстрации. Одна из забастовок завершилась страшной трагедией.
Русская «золотая лихорадка»
Демонстрация-протест на Невском проспекте против сибирского произвола, апрель 1912-го. /Фото: avatars.mds.yandex.net
В 1912-м ситуация в России уже была напряженной, и Николай II слабо контролировал происходящее в стране. Если столицу еще удавалось держать в порядке, то по окраинам процветало беззаконие. В Сибири, которая на тот момент считалась глухоманью, ситуация складывалась особенно непросто. Положение рабочих в тех краях шло вразрез с действующим законодательством, а работодатель не соблюдал никаких норм и ограничений.
Еще с 1840-го в Российской империи началась своя «золотая лихорадка». По реке Лене и ее притокам обнаруживались огромные запасы самородного золота и золотого песка. Поначалу стекавшийся к открывавшимся приискам люд обогащался, даже рядовые рабочие сколачивали солидные капиталы. Атмосфера в том регионе во многом напоминала Дикий Запад. Но вскоре все изменилось. Как только золото иссякло с поверхности, добычу пришлось перевести в шахты. А организация процесса такого уровня золотодобычи перешла к предприятиям, не намеренным делиться прибылями с рабочими.
Англичане в учредителях
«Лензолото» подмяло под себя всю золотую Сибирь.
«Ленское золотопромышленное товарищество» (или «Лензолото») объединяло более 400 сибирских приисков. Изначально компания находилась в собственности российского банкира Гинцбурга и его коллег Мейера, Варшавера, Винберга и других евреев. К началу 20 столетия «русские христиане» набрались кредитов и чувствуя, что расплатиться не удастся, инициировали общий гешефт с «Русской горнопромышленной корпорацией». Последняя, в свою очередь, представляла собой русско-английское предприятие, руководил которым далекий от русско-православных интересов мистер Бойл.
Оперативно зарегистрировали в Лондоне «Lena Goldfields Co., Ltd», назначив главой правления лорда Гарриса при соправителях мистерах Бэкере, Фрешвилле, Бойле и других достойных господ с туманного Альбиона. Под их чутким руководством Общество крепло и расцветало, подмяв под себя всю Ленскую золотопромышленную зону. Интересно, что в доле была и царская семья: одним из акционеров «Лензолота» являлась мать Николая II Мария Фёдоровна.
Тяготы рабочих и причины бунта
Вырезки из газет того периода.
В 1912-м в делах совместного Общества наметился острый конфликт —Гинцбург решил отдалить «Lena Goldfields» от фактического контроля приисков. Некоторые историки полагают, что последовавший за этим протест рабочих и был спровоцирован попыткой рейдерства. Но были у трудяг и иные явные причины для недовольства своим положением. Зарплата горнорабочих на Ленских приисках поначалу вдвое превышала среднюю по Москве и Петербургу, так что трудностей с наймом «Лензолото» не испытывало. Этим и пользовались управленцы, решившие понизить ставки, мол, слишком много платим. Кроме того, рабочим запретили сверхурочный поиск самородков с последующей продажей государству, что исключило солидный дополнительный доход. При этом работы меньше не стало, а условия только ужесточились.
Народ работал по 16 часов в условиях мерзлоты, разогревая наледи кострами и постоянно откачивая талую воду. Рабочим проходилось отстаивать смену в шахтах в холодной воде по пояс, после чего они шли в мокрой робе по морозу не один километр к своим баракам. Уровень травмоопасности на производстве бил все рекорды: на каждые 10 человек приходилось 7 травмированных, большая часть из которых в итоге умирали, так как надлежащая медпомощь отсутствовала.
Учредители не спешили тратить средства на механизацию процессов, поэтому трудящиеся спускались в 60-метровые шахты по обледенелой лестнице, задыхались от дыма подземных костров, вручную выполняли тяжелейшие работы. Бараков на всех не хватало, дополнительное строительство не велось, и работникам оставалось арендовать частное жилье, что, благодаря ушлым хозяевам квартир, обходилось в ползарплаты.
Предусмотрела администрация и дополнительной наживу на своих же людях. Часть, и немалая, зарплаты выдавалась талонами, которыми можно было расплачиваться только в принадлежащих «Лензолоту» магазинах. Причем качество товаров не отвечало достаточному уровню, но, чтобы не терять деньги, люди были вынуждены приобретать не нужные им вещи.
Хрестоматийным поводом для волнений весны 1912-го стал бытовой конфликт на одном из приисков, когда рабочему попалось за обедом протухшее мясо. Это послужило искрой, и 6 тысяч рабочих объявили руководству бойкот. Стачком набросал протокол, в котором прописал основные требования. Коллектив высказал надежду на улучшение качества продуктов питания, возвращение прежнего размера оплаты труда, установления 8-часового рабочего дня, избавления от кабалы в виде товарных талонов и т.д. Забастовка охватила рабочие коллективы остальных приисков, и над Обществом нависла угроза многомиллионного ущерба.
3 апреля 1912-го организаторов стачки арестовали, но на следующий день на улицы с протестным шествием вышли несколько тысяч возмущенных трудящихся. Колонна людей направилась к Надеждинскому прииску, намереваясь доставить в прокуратуру жалобу на чиновничий произвол.
Что же касается самого восточного мыса Евразии, который долгое время и носил название «Восточный», лишь в 1898 году он был переименован в мыс Дежнева. Записи путешественника и сейчас представляют интерес для исследователей Северо-Восточной Сибири.