Любоначалие что это за грех
«Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми»
Слово о молитве преподобного Ефрема Сирина
Внешняя праздность нам понятна почти каждому, потому что все мы в той или иной степени бываем причастниками этой душевной болезни, когда предаемся нерадению и разленению и допускаем небрежение о своей домашней молитве, опускаем хождение в храм либо когда позволяем себе на молитве поспешность, с тем чтобы поскорее закончить ее и предаться отдыху или суетной болтливости; но когда этот недуг поразитвсе наши душевные силы, то наступает тяжелое нравственное, душевное состояние. Тогда человек уже не живет нормальной, настоящей жизнью, потому что нет у него в душе постоянного оживотворяющего начала для полноценной человеческой деятельности, а живет жизнью призрачной, вымышленной, бесполезной, никому не нужной. Любит предаваться бесполезным мечтаниям и праздным суетным разговорам и бывает неспособен ни к какому доброму делу.
Вместе с тем очень часто само уныние приводит к другому, более опасному душевному состоянию, называемому отчаянием, когда человек нередко допускает мысль о преждевременной смерти и даже почитает ее уже существенным благом на пути своей земной жизни.
Как сосуд, который часто открывают, не сохраняет крепости и аромата с!амого благовонного вещества, помещенного в нем, так и душа того человека, который любит многословить, не сохраняет надолго добрых мыслей и добрых чувствований, а изрыгает из себя потоки осуждения, злоречия, клеветы, лести и т. д. Поэтому-то Церковь постом и молится: Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих. Не уклони сердце мое в словеса лукавствия (Пс. 140, 3-4). Как сорняки засоряют почву и мешают произрастать на ней добрым злакам, так пустые, гнилые слова убивают душу и не дают возможности произрастать в ней добрым помыслам и чувствам.
Итак, дорогие братия и сестры, помня и храня сокровенные в молитве преподобного Ефрема благие уроки, последуя им, мы обязательно привлечем к себе благодать Божию и соделаемся милыми Отцу своему Небесному, удостоимся зреть Горний Иерусалим и блаженствовать со всеми Небесными Силами и душами праведных.
А поэтому всегда, и особенно в дни Великого поста, почаще будем взывать: Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиреномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.
Иерархия, власть и любоначалие
Рассуждения ветерана труда
В суровые и скорбные дни Великого поста мы постоянно слышим покаянную молитву преподобного Ефрема Сирина:
«Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.
Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему.
Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».
Смыслы молитвы преподобного Ефрема Сирина велики и многообразны. Остановимся только на одном слове – «любоначалие». Любоначалие, или властолюбие, – извечная проблема человечества.
О власти написаны тысячи книг, и все равно ее природа остается тайной. Почему люди, имеющие, казалось бы, все законные права, расстаются и с властью, и с жизнью, как, например, Петр ΙΙΙ, Павел Ι и т.д., в то время как люди, не имеющие на власть никакого права, не только благополучно достигают ее, но и наслаждаются ею долгие годы, как, например, Екатерина ΙΙ? В книге Притч Премудрость говорит: «Мною цари царствуют» (Притч. 8: 15). Но откуда тогда кровавое безумие многих властителей, их отказ от мудрости и здравого смысла?
В чем состоит обаяние власти, за которую и для которой многие жертвовали и жертвуют жизнью? Вспомним пушкинское:
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру воротился с ядом…
Принес – и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
Власть может нести гибель и разрушение, но общество без нее существовать не может.
Так в чем же источник власти?
Любой православный христианин помнит слова апостола Павла: «Всякая душа да будет покорна властям предержащим, ибо нет власти не от Бога. Существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13: 1).
Новое время отринуло концепции о божественном происхождении власти. Просветители провозгласили, что источником власти является сам народ, который якобы делегирует свои полномочия правительству и потому вправе свергнуть его, если оно не соблюдает общественный договор. Подобная постановка дела выглядит достаточно странной: народ предстает и объектом, и субъектом власти, а проще говоря – бароном Мюнхгаузеном, который вытягивает самого себя за косичку из болота безвластья.
Духовные чада просветителей, французские революционеры вполне последовательно провозгласили лозунг: «Свобода, равенство, братство». Он выглядел зловеще-карикатурно на фоне террора, который освобождал всех от жизни, уравнивал пред гильотиной и братал жертву с палачом. Но и в советском обществе эти лозунги не выдержали испытания временем.
Согласно марксизму-ленинизму, свобода – осознанная необходимость, а подобное определение по существу исключает свободу как таковую, подчиняя человека природному или общественному детерминизму. Равенство же невозможно, прежде всего, потому, что в природе нет совершенно равных объектов. Все мы разные: по внешности, по физическому статусу, по уровню интеллекта, по способностям, по совершенству или несовершенству в какой-либо профессии, науке, искусстве и т.д. И, наконец, странно слышать проповедь о братстве от тех, кто исповедует социально-философскую систему, построенную на классовой вражде и ненависти.
Изначально в системе мироздания заложен закон иерархии
Изначально в системе мироздания заложен закон иерархии. Всякое общество имеет свое главенство, и в этом великая мудрость Творца. Идеальной, конечно, является ангельская иерархия, где высшие чины благочинно и благоговейно передают Божественный свет и Божественную мудрость низшим чинам. Но и мир природный не лишен иерархии. Наглядно она видна, во-первых, в общем плане мироздания – в переходе от минерального царства к растительному, от него – к животному и, наконец, к разумному, к человеку. Иерархические общества мы видим в муравейнике и пчелином улье, где господствуют четкое соподчинение и специализация: существуют муравьи-воины, муравьи-работники, муравьи-сторожа. В человеческом же обществе наиболее четко иерархия и вертикаль власти присутствуют в тех институтах, где речь идет о жизни и смерти – временной или вечной: в Церкви, в армии, в медицине. Как врач с многолетним стажем могу отметить, что нигде иерархия так не проявляется, как за операционным столом: главенствует над всем врач-операционист, ему подчиняется ассистент, их обоих слушаются медсестры, не отходящие от стола. Большая свобода действий и передвижений, но и более низкий уровень ответственности у санитарок, которым, в отличие от врачей и медсестер, не нужно соблюдать правила стерильности. Сокруши здесь иерархию, уравняй профессора и санитарку – что получится? Выйдет, как в горькой медицинской шутке: «“Семеро одного не ждут”, – заявили медсестры и начали операцию без хирурга». Конец подобной демократии понятен: finis letalis.
Иерархия помогала и помогает сохранять «цветущую сложность» (выражение К. Леонтьева) и стабильность мира. Иерархизированные традиционные государства, построенные на идее Божественного происхождения власти, в частности Российская, Австро-Венгерская империи, сохраняли хрупкий баланс мира в Европе и внутри себя, среди населявших их многочисленных народов. Не случайно Иван Солоневич писал о том, что до 1914 года между сербами и хорватами, чехами и немцами, поляками и немцами, поляками и чехами, поляками и украинцами и т.д. царил мир, потому что они находились внутри многонациональных империй (добавим: иерархических государств), а не в демократических мононациональных государствах. Как только исчезли империи и воцарились принципы демократии и мононациональности в государственном строительстве, то немедленно хорваты ринулись резать сербов, украинцы – поляков, вначале немцы – поляков, а затем – поляки немцев и т.д. Геноцид сербов в 1941–1944 годах, «волынская резня» 1943–1944 годов – лишь часть этой трагедии европейских народов. Вот горькие плоды отрицания иерархии, демократизма, идеи «одна нация – одно государство», а в конечном счете и теории «общественного договора». Они не только создают примитивный, плоский мир, но и ведут к разрушению, поскольку лишают правителей ответственности пред народом, а народ – перед правителями. Не случайно Мануильский, один из видных большевиков, говорил Солоневичу: «На народ нам наплевать. Мы загоним ему голову между колен».
Напротив, только идея Божественного происхождения власти и иерархии может сделать правителя и народ ответственными по отношению друг к другу. Стоит вспомнить великих государей России, в частности Николая Ι, который относился к царской власти как к священному служению, врученному ему Богом. Не случайно Пушкин о нем писал:
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию всю он оживил
Войной, надеждой и трудами.
Вспомним Александра ΙΙ, который даровал свободу русскому крестьянству и балканским народам, свободы и множество благ русскому обществу и пал на своем посту, как на поле боя. Множество великих святых правителей жертвовали своим здоровьем и жизнью на благо России. Среди них святые Борис и Глеб, стремившиеся своею кровью не допустить Русь до братоубийственной войны, святой Александр Невский, по мнению ряда ученых отравленный в Орде, святые Михаил Тверской и Александр Тверской, замученные татарскими ханами, но не допустившие разорения своего княжества, и, наконец, страстотерпец Государь Николай II, отрекшийся от престола только ради победы в Великой войне.
Понимание Божественного происхождения власти приводит человека к ответственному отношению к ней и спокойному – к проистекающим от нее благам
Понимание Божественного происхождения власти приводит человека к ответственному отношению к ней и спокойному – к проистекающим от нее благам. Стоит вспомнить слова византийского императора Тиверия II Константина, адресованные его преемнику Маврикию: «Будь философом на троне и считай, что камни в твоей короне ничем не лучше гальки на берегу моря». И многие правители подкрепляли свои слова делом: император Никифор ΙΙ († 969) носил под багряницей власяницу, спал на полу и взял обет девства, почти все время проводил в походах, направленных на сохранение Византийской империи. Перед Великой войной святой император Николай II все свои сбережения перевел из иностранных банков в Россию, почти все время проводил на фронте, а его супруга страстотерпица императрица Александра вместе с дочерьми – в госпиталях, обихаживая раненых. Как правитель, святой император Николай был образцом ровного и уважительного отношения к подчиненным: не было случая, чтобы он, даже в самых тяжелых и трагических обстоятельствах, на кого-то накричал, кому-то сказал грубость.
И напротив, страшен дух любоначалия, которое в чем-то можно приравнять к атеизму, поскольку в этом случае правитель или чиновник не боится Бога, даровавшего ему власть. Или, говоря словами евангельской притчи, Бога не боится, людей не стыдится (ср.: Лк. 18: 2). У нас у всех перед глазами примеры алчного любоначалия недавнего времени – не будем называть имена, они и так всем известны. Расскажу только, чему была свидетелем во дни моей молодости. Она прошла во времена Н.С. Хрущева. Понятно, что при Сталине он испытал немало унижений, потерял сына Леонида, который, впрочем, погиб по собственной вине. Однако это не давало ему права безудержно предаваться духу любоначалия и ломать дела своих предшественников.
Одним из любоначальных дел Хрущева, которое мне довелось наблюдать непосредственно, была распашка целины. Тонкий плодородный слой казахских степей годился для произрастания травы и прокорма скота, который искони пасся на них. Распашка целины привела к уничтожению пастбищ, пылевым бурям и гибели тысяч гектаров земли, непригодной уже ни для скотоводства, ни для земледелия. Другой пример любоначального неразумия и реформ ради самоутверждения – перекраивание границ Советского Союза по начальственной прихоти. Наиболее известным таким вот деструктивным деянием была, в частности, передача в 1954 году Крыма Украине, которая на имела к нему никакого отношения: Крым был населен русскими людьми и отвоеван Российской империей у Османского султаната благодаря бесчисленным жертвам русских солдат, офицеров, моряков. Менее известный случай – село Сайрам, населенное по большей части узбеками и, тем не менее, по прихоти Хрущева переданное из Узбекистана соседнему Казахстану. Создавалась абсурдная ситуация, когда все бумаги шли в Алма-Ату, приказы исходили от казахов, но исполняли-то их в нашей сайрамской больнице русские и узбеки. Положение усугублялось тем, что казахи и узбеки друг друга не жаловали в силу различия и своей ментальности, и своего образа жизни: казахи – широкие, открытые скотоводы, узбеки – замкнутые в себе земледельцы. И так сталкивать их лбами? Кем надо было для этого быть?! Если бы не русские, бед было бы не обобраться. Но русские после 1991 года ушли…
И, наконец, гонения на Церковь при Хрущеве отчасти объясняются его любоначалием, точнее – его ущемленным самолюбием и ненавистью к Сталину, который на некоторое время взял курс на восстановление Русской Православной Церкви.
Впрочем, зачем забираться так далеко. С поступками руководителей, продиктованными любоначалием, я сталкивалась и на куда более низком уровне. Вот, скажем, ситуация в ЛИХТе – Ленинградском институте хирургического туберкулеза. До 1974 года им руководил замечательный ученый и глубоко верующий человек Петр Георгиевич Корнев. Это был руководитель благородный, любящий свое дело, заботящийся о подчиненных. Вспоминаю, как однажды, когда я пыталась решить свои проблемы, он спросил меня: «Чего же ты ко мне не зашла?» Я ответила: «Боялась вас потревожить». Он: «Бога надо бояться». Услышать такое в те атеистические времена.
После смерти Петра Георгиевича директором института стал человек, у которого, как оказалось потом, не было даже медицинского диплома, не то что кандидатской или тем более докторской степени. Прославился он тем, что деятельно стал истреблять все дела своего предшественника: выбросил его библиотеку с ценнейшими зарубежными изданиями, уничтожил коллекцию препаратов, упразднил целый ряд положений, ставших традиционными, в частности проживание детей, больных туберкулезом, в нашем институте. Ему дела не было до людских бед и страданий, он упивался нежданно доставшейся ему властью и возможностью повластвовать и выделиться. А для этого нужен был фон соответствующий. Как говорится: «На темном небе звезды ярче блещут».
Меня всегда поражало, как некоторые руководители, исполненные духа любоначалия, стремятся жить по принципу: «Мы наш, мы новый мир построим», а для этого разрушают все дела своих предшественников, как революционеры – «мир насилья». С доставшимся им коллективом они зачастую обходятся не лучше, чем турецкие султаны со своими братьями, изгоняя и морально уничтожая достойных работников, провинившихся лишь тем, что они верно служили своим предыдущим начальникам. Даже и оправдания для этого придумали: «Новая метла по-новому метет»; «Всякий руководитель приходит со своей командой». Простите, но разве судьбы людские – мусор? Или живой человек – футбольный мяч, который может пинать «футбольная команда» нового руководителя? Но, увы, многие начинают понимать эти простые истины только тогда, когда по ним самим пройдется чужая метла и когда их самих начнут отфутболивать. Те, кто упивается властью, как-то забывают пророческие строки великого русского поэта Гавриила Романовича Державина:
Цари! Я мнил, вы боги властны,
Никто над вами не судья,
Но вы, как я подобно, страстны,
И так же смертны, как и я.
И вы подобно так падете,
Как с древ увядший лист падет!
И вы подобно так умрете,
Как ваш последний раб умрет!
Для меня загадкой были известные строки Б. Окуджавы:
Господи, Твоя власть! –
Дай рвущемуся к власти
Навластвоваться всласть.
Впрочем, грех любоначалия может преследовать не только начальников и руководителей, безразлично – духовных или светских. Он может проникать в сердце любого христианина и человека: жены, стремящейся командовать мужем; мужа, помыкающего женою; родителей, не по делу наказывающих своих детей; детей, издевающихся над своими родителями; учителей, унижающих своих учеников; учеников, пишущих доносы на своих учителей и т.д. Поэтому будем взирать в глубины своего сердца, беречься от всякого властолюбия и вместе с преподобным Ефремом Сирином взывать:
«Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми».
Молитва Ефрема Сирина: не даждь ми духа уныния или многоделания?
О главной молитве Великого поста
Приблизительное время чтения: 5 мин.
Господи и Владыко живота моего, дух праздности, многоделания (уныния), любоначалия и празднословия не даждь ми.
Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему.
Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.
Вы ничего необычного не заметили в этом варианте знаменитой покаянной молитвы Ефрема Сирина, которая читается Великим постом?
Да, действительно, в первом прошении сразу после слов «дух праздности» вместо привычного уныния стоит слово «многоделание». Откуда это новшество? А это вовсе не новшество. Дело в том, что именно так молитва звучит в греческом языке, с которого эту молитву перевели уже на русский:
Κύριε και Δέσποτα τῆς ζωῆς μου,
πνεῦμα ἀργίας, περιεργίας, φιλαρχίας και ἀργολογίας μή μοι δῷς·
Знаменитая покаянная молитва была написана в 4 веке по Р.Х. Ее автор, преподобный Ефрем Сирин – один из великих Отцов Церкви, христианский богослов и поэт. Он был сирийцем, и писал соответственно на сирийском языке. Еще при жизни его творения были переведены на греческий язык. И получилось так, что сирийский подлинник его знаменитой великопостной молитвы до нас не дошел, остался только ее греческий перевод.
При переводе молитвы на русский язык древнегреческое слово ἡ περιεργία (periergia) – «излишний труд», «многоделание», «чрезмерная деятельность», стоявшее на втором месте в списке грехов, – было заменено унынием. Почему так было сделано, сказать сейчас очень трудно. Но, так или иначе, от этого данный фрагмент молитвы на русском языке приобрел несколько иной смысл.
При толкованиях русского варианта молитвы обычно подчеркивается, что стоящая на первом месте грехов праздность неизбежно за собой порождает уныние. Праздность тут понимается как духовный грех, как небрежение собой и своим внутренним миром, как отсутствие духовной работы. Так что есть большая доля правды в пословице «лень – мать всех пороков».
Что же касается греческого варианта, то тут получается удивительная симметрия. Первое слово в списке грехов – ἡ ἀργία (argia) – «праздность», «лень» – дословно означает безделье. Оно образовано от отрицательной приставки ἀ—и древнегреческого слова τό ἔργον (ergon) – «дело», «работа», «труд». А второе греческое слово – περιεργία – образовано от того же слова τό ἔργον и приставки περι—со значением «сверх», «чрезмерно». То есть по-гречески первые слова буквально звучат как «не дай мне духа безделья, многоделания…».
И получается, что одинаково неправильны как духовная праздность и лень, так и чрезмерное многоделание, когда за круговертью забот и суетой сует, второстепенных и незначительных дел забывается главное, то самое «единое на потребу». Кстати, неслучайно в русском языке слова «излишество» и «лишение» одного корня. Эти противоположности сходятся в том, что и то и другое означает отсутствие единственно правильного отношения к предмету.
Кроме того, в греческом варианте интересно рифменное созвучие «отрицательных духов»:
πνεῦμα ἀργίας, περιεργίας, φιλαρχίας και ἀργολογίας μή μοι δῷς.
И еще, очень интересно то, что в своем знаменитом переложении молитвы Ефрема Сирина А.С. Пушкин словно почувствовал, что слово «уныние» тут не совсем аутентично, и с ним можно поиграть. Он объединяет праздность и уныние в «праздность унылую», и так из четырех грехов, перечисляемых в молитве, у Пушкина остается три.
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
1836 г.
Греческий текст молитвы Ефрема Сирина полностью:
Κύριε καὶ Δέσποτα τῆς ζωῆς μου, πνεῦμα ἀργίας, περιεργίας, φιλαρχίας, καὶ ἀργολογίας μή μοι δῷς.
Πνεῦμα δὲ σωφροσύνης[1], ταπεινοφροσύνης, ὑπομονῆς, καὶ ἀγάπης χάρισαί μοι τῷ σῷ δούλῳ.
Ναί, Κύριε Βασιλεῦ, δώρησαι μοι τοῦ ὁρᾶν τὰ ἐμὰ πταίσματα, καὶ μὴ κατακρίνειν τὸν ἀδελφόν μου, ὅτι εὐλογητὸς εἶ, εἰς τοὺς αἰῶνας τῶν αἰώνων. Ἀμήν.
Синдром диктаторов, больших и маленьких
В стихотворении, посвященном великопостной молитве Ефрема Сирина, Пушкин называет любоначалие «змеей сокрытой». Что за змея, почему сокрытая, как обезвредить, – рассказывает священник Алексей Уминский
Хочу быть первым!
– Несмотря на то, что в молитве Ефрема Сирина любоначалие идет в одном ряду с праздностью, унынием и празднословием, я не думаю, что эти качества онтологически связаны между собой. В отличие от трех других грехов любоначалие больше связано с активной деятельностью, и этот порок проявляется именно в отношениях с людьми.
Суть любоначалия – любовь к первому месту, желание лидерства всегда и во всем, стремление занимать первое место на пире, в разговоре, в дружбе, в семье,
во всех ситуациях, которые только могут дать человеку выдвинуться вперед. И плохо в нем то, что лидерство это – всегда за счет отодвигания других.
Прежде всего, любоначалие – свойство человеческой гордыни. Поэтому и способ высматривания в себе этого греха схож с другими способами выявления гордыни. Для того, чтобы заметить в себе маркеры любоначалия, нужно обратить внимание: как ты реагируешь на обиду? На укор? Что ощущаешь, когда слышишь правду в лицо? Вскипело в груди? Значит, и ты подвержен греху любоначалия.
Другой маркер любоначалия – зависть, невыдерживание конкуренции. Ведь тот, кто хочет быть первым, ревниво оберегает свое первенство (хотя бы в своей душе) и плохо переживает соперничество.
Одно из проявлений любоначалия – властолюбие: подчинение своей воле других людей, подчинение других людей своему образу жизни, своему взгляду на мир, своей идеологической схеме, и разделение людей по этому принципу.
Любоначалие взыгрывает не только когда человеку даны бразды правления – скажем, в государстве или коллективе, когда он по должности руководит кем-то.
Любоначалие может проявляться среди друзей, равных, в самых простых вещах.
За рулем
Любоначалие, например, часто проявляется, когда человек ведет машину. Незаметно для себя человек оказывается в положении, когда ему подчинено довольно большое пространство жизни. Он рулит, в прямом смысле слова.
Фото с сайта uznamania.ru
И вот это руление подспудно человека захватывает так, что он считает, что если рулит он, то все остальные должны в обязательном порядке уступать ему дорогу, а он никому ничего не должен.
И он будет яростно бибикать, подрезать, мигать дальним светом, называть всех козлами. Картина, знакомая многим, я думаю.
При этом во всех других ситуациях и отношениях этот же человек может вести себя вовсе не по-лидерски. На работе он может быть вполне тихим сотрудником, который во всем подчиняется своему, например, очень жесткому начальнику.
Более того, тихий сотрудник может как раз любить сильную руку и всячески декларировать свое личное почтение перед диктаторской системой правления. Но как только он садится за руль, в нем просыпается маленький диктатор.
Мы – не рабы, рабы – не мы?
По самой своей природе любоначалие – рабское чувство. Чувство не раба Божьего, а низменное, забитое, завистливое, жадное до власти, пусть самой малой, подленькое чувство, которое может проявляться в самых малых вещах. И человек бывает деспотом по отношению к тем, кто слабее его или каким-то образом ему подчинен.
Диктатором может быть управдом или консьержка в доме. Есть даже специальное выражение – «синдром вахтера», когда маленький человек, облеченный маленькой властью, всласть самоутверждается над теми, кто оказался от него зависим.
Это может проявиться в человеке совершенно неожиданно, только дай повод.
Получается, он как бы отыгрывается за свое постоянное рабство на тех, на ком безопасно. Это свойство дедовщины. Всякая дедовщина построена на принципе: «Я был рабом, меня унижали, я ненавидел всех как раб, а теперь буду отыгрываться на тех, кто не может себя защитить».
Пример, противоположный любоначалию, дает нам Сам Христос. В Евангелии Господь не просто говорит: Кто из вас хочет быть первым, будет вам слугой. Я пришел к вам, не чтобы Мне послужили, но чтобы Самому послужить. Христос действует: идет и моет ноги ученикам.
И в этом действии – дух смиренномудрия, благородства, щедрости, внутренней свободы.
Великий пост, если мы проходим его правильно, должен приблизить нас к образу, который дает нам Христос: к образу служащего, уступающего, дающего место для жизни другому.
Власть или любовь?
Пушкин очень точно назвал дух любоначалия «змеей сокрытой». Ведь человеку может казаться, что у него этого духа нет.
Мы, люди церковные, все с удовольствием принимаем на себя образ внешнего смирения: с радостью говорим, что ни в чем недостойные, непотребные рабы Божии.
Но при этом сохраняем жесткий дух и желание все время потеснить другого, занять то место, которое считаем своим по праву, и начинаем с этого места свысока смотреть на других.
На самом деле у человека есть два способа возвыситься: рабский и евангельский.
Первый: возвысить себя, унизив других. Это путь фарисея, который самовозвышался за счет мытаря, говоря: Спасибо, Господи, что я не такой, как этот мытарь.
Второй – путь Закхея, которышки из Евангелия, который, чтобы ему стать «больше», для начала смирился с насмешками и как мальчишка залез на дерево, чтобы видеть проходящего Христа. А когда увидел Христа, что-то таинственное произошло в его душе, он вдруг понял, в чем истинное богатство: не в собирании денег, очевидно, раньше дававших Закхею, которого презирали другие, иллюзию власти, защищенности, а в отдавании от сердца.
Закхей на древе; фреска вт.пол. 17 века, Ярославль. Изображение с сайта comorinemuritoare.ro
Почувствовав это, Закхей смиряется по-настоящему: из скряги-мытаря он превращается в щедрого и доброго, пожелавшего вчетверо воздать тем, кого обидел.
Закхей перестал быть рабом любоначалия и стал рабом Божиим, благородным и щедрым, потому что встреча со Христом, подлинная, а не только событийная, открыла ему – в чем главная ценность жизни: в любви, а не во властвовании.
Ведь власть, стремление к власти нередко являются лишь искаженной потребностью в любви. И если с любовью не получается, человек начинает властвовать. «Не любят, так хоть пусть боятся».
Чем меньше в сердце человека любви, тем больше он стремится повелевать, хотя бы так ощущая свою «значимость», свое присутствие в жизни.
Учитесь властвовать собою
Но неужели стремление ко власти никогда не бывает к добру? Ведь человек может чувствовать в себе потенциал лидера и желать власти для того, чтобы делать добро? У него может получаться делать это добро, да еще в больших масштабах, да еще и вдохновлять людей на доброе дело!
К сожалению, это еще одна великая иллюзия. Желание власти никогда не приводит к хорошему, если только это не стремление властвовать собой.
Пока человек не научился властвовать собой, не понял, что им движет, зло или добро, он, даже придя к власти с благими намерениями, будет уклоняться в неправду. Не родятся от осинки апельсинки. Желание властвовать, начальствовать – это желание превосходить, первенствовать, здесь нет любви, а раз ее нет, доброго плода дело не принесет.
***
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
А.С.Пушкин М.В.Нестеров, «Отцы пустынники и жены непорочны» (1932 год). Изображение с сайта wikiart.org
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.