Медвежий угол книга о чем

Медвежий угол

Перейти к аудиокниге

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

Захолустный Бьорнстад – Медвежий город – затерян в северной шведской глуши: дальше только непроходимые леса. Когда-то здесь кипела жизнь, а теперь царят безработица и безысходность. Последняя надежда жителей – местный юниорский хоккейный клуб, когда-то занявший второе место в чемпионате страны. Хоккей в Бьорнстаде – не просто спорт: вокруг него кипят нешуточные страсти, на нем завязаны все интересы, от него зависит, как сложатся судьбы. День победы в матче четвертьфинала стал самым счастливым и для города, и для руководства клуба, и для команды, и для ее семнадцатилетнего капитана Кевина Эрдаля. Но для пятнадцатилетней Маи Эриксон и ее родителей это был страшный день, перевернувший всю их жизнь…

Перед каждым жителем города встала необходимость сделать моральный выбор, ответить на вопрос: какую цену ты готов заплатить за победу?

«Честного могут предать. И все равно будь честным. Доброго могут оговорить. И все равно будь добрым. Все хорошее, что ты сделал сегодня, завтра могут забыть. И все же делай добро».

«Честного могут предать. И все равно будь честным. Доброго могут оговорить. И все равно будь добрым. Все хорошее, что ты сделал сегодня, завтра могут забыть. И все же делай добро».

«Никогда не доверяй человеку, в чьей жизни нет того, что он любит без оглядки».

«Никогда не доверяй человеку, в чьей жизни нет того, что он любит без оглядки».

«Я отступаю лишь для того, чтобы взять разбег».

«Я отступаю лишь для того, чтобы взять разбег».

Одна простая истина, которую повторяют так же часто, как игнорируют, заключается в том, что если вы говорите ребенку, что у него все получится или, наоборот, говорите, что у него не получится ничего, то все именно так и будет.

Одна простая истина, которую повторяют так же часто, как игнорируют, заключается в том, что если вы говорите ребенку, что у него все получится или, наоборот, говорите, что у него не получится ничего, то все именно так и будет.

С этой книгой читают

Отзывы 184

Книга замечательная. Автор в очередной раз меня удивил, потому что она не похожа ни на историю о чудаковатом но таком невероятном Уве, ни на сказку-быль про Бабушку ни на историю о Брит Мари…Эта книга, если можно так сказать, через чур реальная… внутренний мир подростков со всеми их переживаниями описан очень правдиво и местами даже жестко… Здорово показано влияние общественного мнения на жизнь каждого человека в отдельности. В общем произведение

заставляет о многом задуматься. Я купила бумажный вариант как только увидела в магазине и нисколько не пожалела. Прочитала запоем и с удовольствием.

Книга замечательная. Автор в очередной раз меня удивил, потому что она не похожа ни на историю о чудаковатом но таком невероятном Уве, ни на сказку-быль про Бабушку ни на историю о Брит Мари…Эта книга, если можно так сказать, через чур реальная… внутренний мир подростков со всеми их переживаниями описан очень правдиво и местами даже жестко… Здорово показано влияние общественного мнения на жизнь каждого человека в отдельности. В общем произведение

заставляет о многом задуматься. Я купила бумажный вариант как только увидела в магазине и нисколько не пожалела. Прочитала запоем и с удовольствием.

Эта книга не написана писателем, а сконструирована журналистом. Возможно, Бакман просто не нашел способа втиснуть беспокоящие его именно как журналиста вопросы в другие свои истории. Возможно, его торопили издатели, и ему пришлось сдать к сроку недозревший роман. Как бы то ни было, главные герои тут – темы, а не люди, а персонажи – хор статистов, который повторяет за автором то, что он сам сходу сообщит («любовь родителя к ребенку странная штука», «многолетний брак – дело нелегкое»). После пронзительной человечности прежних романов Бакмана «Медвежий угол» можно сравнить с не до конца собранным андроидом по журналистско-маркетинговым чертежам рубрики «Общество», как она сегодня выглядит в любой газете мира:

1) Канва – история о хоккее – самом популярном в Швеции национальном виде спорта, – должна по идее собрать стадион читателей. Однако тут не хватает искренности, ее заменяет ораторский пафос, выдающий, как тренировочный автомат – шайбу, очередное клише через абзац («бывших хоккеистов не бывает», «в хоккее не бывает «почти»). Видно, что Бакман реконструирует страсть к спорту с чужих слов (см.его благодарности в конце книги).

2) Еще одна вроде бы гарантия хороших тиражей – публичное разоблачение изнасилований: «me too» и прочно обосновавшийся в СМИ последней пары лет конфликт «знаменитость и его долго молчавшая жертва». Феномен предпочтений толпы, зыбкие границы понятий «агрессор» и «жертва».

3) Феминизм – женщина, строящая карьеру, и давящий на нее менталитет кумушек и шовинистов.

4) Гомосексуализм в том же вдохновляющем окружении.

5) Тут же иммигранты и их тернистый путь.

5) Родительство. Мам и пап хватит тут на отдельную хоккейную команду, и не всегда успеваешь сообразить о чьей семье идет речь. Тема задач и тягот воспитания потомства, осложненная опасностями, подстерегающих детей в современном мире, грозит пару раз пальцем теме насилия в семье и время от времени терзается, как быть хорошим родителем.

6) Травля на всех этажах общества: школа, спорт, бизнес, населенный пункт.

8) Проблемы возрождения «медвежьих углов», где нет работы, зато ситуация настолько безвыходна, что не остается ничего другого, как начать подручными средствами воплощать в жизнь мечту.

И все-таки это Бакман. И пусть он уже злоупотребляет так полюбившимися его читателям образами изгоев, вроде алкоголички с большим разбитым сердцем и другими зарисовками прочного внутреннего стержня у тех, кто в обществе оказался на самом дне. Пусть непроработанные сцены перебивают друг друга, наступают друг другу на запятые и точки, сбивают с толку, – когда вдруг оказывается, что уже идет речь совсем о другом человеке-времени-месте, и предполагаемый эффект кинематографичности каждый раз спотыкается зажеванной кинолентой или пропущенным кадром, опаздывая на пару предложений (выделять разные сюжетные линии в отдельные главы означало бы расставить цифры или звездочки через два абзаца, до такой степени короток и декоративен бывает тут сюжетный виток). Но может, тем и ценна эта книга – единственной невысказанной, но, наверное, самой тут наглядной и самой болезненной для каждого автора темой – творчества.

Что значит быть популярным автором? Что делать, когда от тебя ждут снова Уве и Бритт-Мари? Как быть, если ты вдохновение сделал работой? В чем отличие романа, заставляющего читателя обливаться слезами катарсиса, от романа, где на кардиограмме сюжета пульсируют только все такие же затейливые, но какие-то уже не вполне уместные шутки? Достаточно ли быть искусным, чтобы создавать искусство? Как в нем появляется жизнь? Бакман обязательно предложит однажды ответы и на эти вопросы. А до тех пор менее удачные работы нужны писателю, чтобы не заржавело его перо. В конце концов, как он сам подбадривает своих персонажей-хоккеистов: «Я отступаю лишь для того, чтобы взять разбег».

Источник

Токсичная маскулинность: разбираем роман Фредрика Бакмана «Медвежий угол»

«Медвежий угол», Фредрик Бакман

( Издательство «Синдбад», 2019 )

На премию «Ясная Поляна» роман номинировала литературный обозреватель Forbes Наталья Ломыкина со словами: «Бакман умеет писать о простых важных вещах так, что в носу щиплет и хочется немедленно позвонить самым близким и сказать „как хорошо, что вы есть“». Перевод со шведского выполнен Ксенией Коваленко и Марией Людковской.

– Оценки книге:

Евгения Лисицына: 8/10
Виктория Горбенко: 8/10
Вера Котенко: 5/10
Анастасия Петрич: 4/10
Итого: 6,25/10

– О чем роман?

Евгения Лисицына: Крошечный северный город как под микроскопом показывает все ужасы жизни подростка: невозможность принять себя, буллинг, навязывание мнения взрослых и боязнь задохнуться в месте, где нечего делать.

Виктория Горбенко: Капитана хоккейной команды обвиняют в изнасиловании дочери тренера. Происходит это в день важного матча, от которого зависит судьба не только клуба, но и всего города.

Анастасия Петрич: В маленьком шведском городке, жизнь в котором крутится исключительно вокруг хоккея, произошло событие, которое разделило всех на два лагеря. Но даже это тут не самое главное. Главные события – это сама жизнь.

Вера Котенко: Американский сериал «Тринадцать причин почему» наконец-то обрел свой литературный аналог. Как «уже было»? А хоккей? Хоккея там не было!

– Какие смыслы Бакман еще заложил в свой роман?

Петрич: Книга о многом: об отношениях родителей и детей, о взрослении, о подростковых, семейных, личных кризисах, о жизни маленькой общины, где все друг друга знают уже много лет.

Лисицына: О том, что быть подростком совсем несладко, и даже сейчас в, казалось бы, прогрессивном европейском обществе количество проблем только растет, потому что многие продолжают жить по древним медвежьим законам. И только личная сила, а еще поддержка родных и друзей могут вытащить из этого неприятного застоя.

Горбенко: О множестве простых, но базовых вещей. Прежде всего о такой устаревшей штуке, как честь. Еще о том, что человеческая природа не хороша и не дурна и нам постоянно приходится бороться с собой, со своим комфортом, чтобы пытаться поступать правильно.

– Это young adult?

Котенко: Я young adult в школе прогуливала, но думаю так: ничего роман с этим жанром не связывает, разве что наличие мальчиков и девочек среди главных героев.

Петрич: Это YA роман. В первую очередь потому, что в центре внимания – вопросы и проблемы взрослеющих молодых людей, которые находятся на перепутье. Их жизни и мнения ставятся выше и им придается больше значения, чем вопросам взрослых, – их родителей, учителей, наставников.

Горбенко: «Медвежий угол» – роман полифоничный, но добрая половина голосов действительно принадлежит очень молодым людям. Тема взросления и принятия на себя ответственности, попытки научиться оставаться верным себе, несмотря на внешнее давление, тема отношений отцов и детей – такого здесь много. Наверное, наибольшую ценность это имеет для подростков.

Лисицына: Предполагаю, что более взрослая аудитория (например, 40+) с большинством из этих проблем сталкивалась. Но в ином виде, нежели в романе Бакмана, так что им просто это может быть неблизко. Поэтому – для молодых. Но эмоциональная составляющая может затронуть и всех остальных, была бы эмпатия.

– Назовите самую сильную и самую слабую сюжетные линии романа.

Горбенко: Слабую точно не назову, слишком уж (сама этому удивляюсь) мне нравится «Медвежий угол». Бакману удалось создать множество ярких персонажей, среди которых легко можно найти наиболее близкого себе. Мне очень нравится Беньи – лучший друг того самого капитана, золотого мальчика, которого обвиняют в изнасиловании. Во-первых, ему приходится делать лично для меня невозможный выбор – между другом и правдой. Во-вторых, этот герой отличается внутренней свободой, какой-то даже дикостью, которая меня всегда привлекает. Наверное, так работает компенсаторный механизм, в себе мне этого очень не хватает. Если рассуждать более отстраненно, то Бакман говорит о множестве важных и актуальных вещей, начиная с гендерного дисбаланса и #MeToo, заканчивая проблемами сексуальных и национальных меньшинств.

Петрич: Для меня в выборе сильной и слабой сторон в этом романе самая большая загвоздка в том, что роман сам по себе довольно слабый и ненастоящий. Любая линия в нем читается как пародия или облегченная версия того, что на самом деле могло произойти и с подростками, и со взрослыми. Ну и концовка, конечно.

Лисицына: Все линии про угнетение меньшинства большинством прекрасны, в том числе и та, где в роли большинства выступают неадекваты, обвиняющие жертву изнасилования: сама виновата. А вот про прощение/месть, мне кажется, Бакман немного недожал. То ли времени не хватило, то ли решил, что и так ярко получилось.

Котенко: Сильная линия романа – та, где один из героев очень хорошо играет в хоккей и, кажется, может стать звездой. Слабая линия романа – все остальные.

– Почему Бакман так популярен в России?

Лисицына: Простота + актуальность тем для многих + высокая эмоциональность + балансирование на грани сентиментальной пошлости. Я на себе чувствую, что из меня слезу сапогами давят, но так обаятельно, что поддаюсь.

Горбенко: Он легко читается. Он сентиментален. Говорит о всем понятных проблемах, и, конечно, он большой оптимист. А веры в лучшее нам всем сейчас очень не хватает.

Котенко: В нашем менталитете жалость – очень важный фактор. Кажется, едва ли не все творчество Бакмана строится не на точности и сканировании чужого сердца (ухватил тут, подметил там, невообразимо метко описал чужую беду и залез в душу), а на этой самой жалости. Смотрите, какие герои у меня бедняги! Смотрите, как я сейчас им сделаю ЕЩЕ хуже! Ай, аж сам расплакался. Уравновешу мнение тем, что Бакмана издает прекрасное издательство «Синдбад», так что плюс от меня писателю в карму хотя бы за это.

Петрич: Понятия не имею, как объяснить его популярность. Могу предположить, что это как-то связано с незатейливыми слезоточивыми сюжетами, с бытовой обывательской «мудростью».

– Легко ли соотнести проблемы выписанного в романе сообщества с нашими?

Петрич: В целом проблемы здесь общечеловеческие, которым найдется место в любом развитом государстве. Мне очень сложно судить о том, что является общим местом в российской школьной действительности, так как я никогда не видела буллинг в своей школе, не сталкивалась с проблемами подросткового секса. Могу предположить, что общее должно быть.

Горбенко: Вполне. Книга про богом забытое место, где большинство населения занимается выживанием. По-моему, похоже на нас.

Лисицына: Если бы речь шла про крупный шведский город, то проблемы бы точно отличались. А в провинции всегда проблемы одинаковы, независимо от страны. Россия же – одна большая провинция с нашлепками двух столиц, так что считайте, что Бакман пишет про какой-нибудь Новомедвежинск под Костромой.

– Что самое важное или интересное в романе – двумя словами?

Лисицына: Вечные и остроактуальные беды.

Горбенко: Личный выбор.

Петрич: Хоккей. Просто потому, что я люблю хоккей.

Котенко: Эти невыносимые цитаты из серии статусов во «ВКонтакте»: «. он был серьезнее случайного выстрела. », например.

– Будете ли вы читать вторую книгу в серии после «Медвежьего угла»?

Петрич: Нет, не буду, потому что первая произвела плохое впечатление. Обычно я даю авторам второй шанс, но в данном случае этого делать даже не хочется. Претензии не к сюжету и проблематике, а к способу изложения.

Горбенко: Я уже прочла, потому что было очень жалко расставаться с героями.

Котенко: Если ее кто-то номинирует на «Ясную Поляну» следующего года, боюсь, читать придется. Но если нет – не стану. Вот так я пытаюсь изящно переложить с себя ответственность на номинаторов следующего года.

Лисицына: Буду. Но через некоторое время, чтобы посмотреть, не успела ли «устареть» часть повестки.

– Кому может не понравиться эта книга?

Горбенко: Тем, кто ищет чего-то более сложного, глобального и философского.

Лисицына: Всем, кому подростковые книги нового поколения кажутся слишком простенькими.

Петрич: Занудам вроде меня, которые не любят слезливое философствование и YA.

Котенко: Как тут угадать, потому что она понравилась примерно всем моим друзьям и знакомым и они уже спешно отфрендживают меня из своего «фейсбука». Ребята, всем, всем понравится эта книга, кроме меня. Извините!

– Посоветуйте что-нибудь похожее для чтения.

Горбенко: «13 причин почему» Джея Эшера – про то, что подростки, с одной стороны, очень хрупкие, а с другой – очень жестокие. «Эмпайр Фоллз» Ричарда Руссо – тоже про своеобразный «медвежий угол», тихо вымирающий городок где-то на задворках штата Мэн, который хранит свои секреты.

Петрич: Я не очень сильна в YA литературе, но где-то очень далеко в памяти всплыла трилогия Зусака про братьев Вольф. Другая далекая ассоциация привела к «Маленькой жизни» Янагихары. Скорее всего, опять же из-за общего нереалистичного повествования.

Лисицына: В этот раз с каждой книгой в списке коллег соглашусь! И еще добавлю «Хорошо быть тихоней» Стивена Чбоски и в какой-то степени «Нормальных людей» Салли Руни. Они в одном боекомплекте отлично выстрелят.

* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л. Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
** Некоторые произведения временно недоступны в каталоге MyBook.

Источник

Медвежий угол

Перейти к аудиокниге

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

Отзывы 184

Книга замечательная. Автор в очередной раз меня удивил, потому что она не похожа ни на историю о чудаковатом но таком невероятном Уве, ни на сказку-быль про Бабушку ни на историю о Брит Мари…Эта книга, если можно так сказать, через чур реальная… внутренний мир подростков со всеми их переживаниями описан очень правдиво и местами даже жестко… Здорово показано влияние общественного мнения на жизнь каждого человека в отдельности. В общем произведение

заставляет о многом задуматься. Я купила бумажный вариант как только увидела в магазине и нисколько не пожалела. Прочитала запоем и с удовольствием.

Книга замечательная. Автор в очередной раз меня удивил, потому что она не похожа ни на историю о чудаковатом но таком невероятном Уве, ни на сказку-быль про Бабушку ни на историю о Брит Мари…Эта книга, если можно так сказать, через чур реальная… внутренний мир подростков со всеми их переживаниями описан очень правдиво и местами даже жестко… Здорово показано влияние общественного мнения на жизнь каждого человека в отдельности. В общем произведение

заставляет о многом задуматься. Я купила бумажный вариант как только увидела в магазине и нисколько не пожалела. Прочитала запоем и с удовольствием.

Эта книга не написана писателем, а сконструирована журналистом. Возможно, Бакман просто не нашел способа втиснуть беспокоящие его именно как журналиста вопросы в другие свои истории. Возможно, его торопили издатели, и ему пришлось сдать к сроку недозревший роман. Как бы то ни было, главные герои тут – темы, а не люди, а персонажи – хор статистов, который повторяет за автором то, что он сам сходу сообщит («любовь родителя к ребенку странная штука», «многолетний брак – дело нелегкое»). После пронзительной человечности прежних романов Бакмана «Медвежий угол» можно сравнить с не до конца собранным андроидом по журналистско-маркетинговым чертежам рубрики «Общество», как она сегодня выглядит в любой газете мира:

1) Канва – история о хоккее – самом популярном в Швеции национальном виде спорта, – должна по идее собрать стадион читателей. Однако тут не хватает искренности, ее заменяет ораторский пафос, выдающий, как тренировочный автомат – шайбу, очередное клише через абзац («бывших хоккеистов не бывает», «в хоккее не бывает «почти»). Видно, что Бакман реконструирует страсть к спорту с чужих слов (см.его благодарности в конце книги).

2) Еще одна вроде бы гарантия хороших тиражей – публичное разоблачение изнасилований: «me too» и прочно обосновавшийся в СМИ последней пары лет конфликт «знаменитость и его долго молчавшая жертва». Феномен предпочтений толпы, зыбкие границы понятий «агрессор» и «жертва».

3) Феминизм – женщина, строящая карьеру, и давящий на нее менталитет кумушек и шовинистов.

4) Гомосексуализм в том же вдохновляющем окружении.

5) Тут же иммигранты и их тернистый путь.

5) Родительство. Мам и пап хватит тут на отдельную хоккейную команду, и не всегда успеваешь сообразить о чьей семье идет речь. Тема задач и тягот воспитания потомства, осложненная опасностями, подстерегающих детей в современном мире, грозит пару раз пальцем теме насилия в семье и время от времени терзается, как быть хорошим родителем.

6) Травля на всех этажах общества: школа, спорт, бизнес, населенный пункт.

8) Проблемы возрождения «медвежьих углов», где нет работы, зато ситуация настолько безвыходна, что не остается ничего другого, как начать подручными средствами воплощать в жизнь мечту.

И все-таки это Бакман. И пусть он уже злоупотребляет так полюбившимися его читателям образами изгоев, вроде алкоголички с большим разбитым сердцем и другими зарисовками прочного внутреннего стержня у тех, кто в обществе оказался на самом дне. Пусть непроработанные сцены перебивают друг друга, наступают друг другу на запятые и точки, сбивают с толку, – когда вдруг оказывается, что уже идет речь совсем о другом человеке-времени-месте, и предполагаемый эффект кинематографичности каждый раз спотыкается зажеванной кинолентой или пропущенным кадром, опаздывая на пару предложений (выделять разные сюжетные линии в отдельные главы означало бы расставить цифры или звездочки через два абзаца, до такой степени короток и декоративен бывает тут сюжетный виток). Но может, тем и ценна эта книга – единственной невысказанной, но, наверное, самой тут наглядной и самой болезненной для каждого автора темой – творчества.

Что значит быть популярным автором? Что делать, когда от тебя ждут снова Уве и Бритт-Мари? Как быть, если ты вдохновение сделал работой? В чем отличие романа, заставляющего читателя обливаться слезами катарсиса, от романа, где на кардиограмме сюжета пульсируют только все такие же затейливые, но какие-то уже не вполне уместные шутки? Достаточно ли быть искусным, чтобы создавать искусство? Как в нем появляется жизнь? Бакман обязательно предложит однажды ответы и на эти вопросы. А до тех пор менее удачные работы нужны писателю, чтобы не заржавело его перо. В конце концов, как он сам подбадривает своих персонажей-хоккеистов: «Я отступаю лишь для того, чтобы взять разбег».

Источник