сонька глупая что ты спятила девятнадцатою весной весь текст
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Заря над бездной
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Перед ними потрясется земля, поколеблется небо; солнце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой свет. И Господь даст глас Свой пред воинством Своим, ибо весьма многочисленно полчище Его и могуществен исполнитель слова Его; ибо велик день Господень и весьма страшен, и кто выдержит его?
Книга пророка Иоиля (2, 10–11)
Когда говорят о Ледяном Царстве, прежде всего говорят о холоде. В Ледяном Царстве всегда холодно. Куда ни брось взгляд – нет иного цвета, кроме белого. Ни единого деревца, ни единого кустика. Бескрайняя снежная пустыня, усеянная бесконечной высоты ледяными шпилями. Почва промерзла до каменной твердости и лишь кое-где перемежается неглубокими болотами. Плещется в них отнюдь не вода, но скхарна – белесая вязкая субстанция, что не замерзает даже при самых страшных морозах.
Скхарновые болота – единственные места в Ледяном Царстве, где водится кое-какая жизнь. В этой зловонной грязи растут фантастических расцветок лишайники и струятся щупальца снежных актиний. Здесь можно чуть-чуть согреться и найти хотя бы немного пищи.
Но до болота еще очень далеко. Ковылявший по снегу маленький шоггот знал это лучше всех – ведь он ходил туда уже сотни раз. Доставлял послания, приказы… а иногда провожал посетителей.
В отличие от сородичей, он выглядел почти совсем человеком. Да, одна из его трех ног искривлена и оканчивается копытом, из груди торчит свиное рыло, руки покрыты шерстью, а в левой глазнице извивается крысиный хвост… но в остальном… почти совсем человек.
Если смотреть со спины, так и вовсе не отличишь.
Сто Сорок Девятый – так его звали. Это имя дал ему Отец-Создатель, извлекши из Смесителя. Сто Сорок Девятый до сих пор помнил тот день и первые впечатления от нового существования. Помнил, в каком восторге был, услышав свое имя.
Честно говоря, полностью его имя звучит как Отходы Сто Сорок Девятой Партии, но первая и последняя части со временем как-то редуцировались.
Иногда, убедившись вначале, что на него никто не смотрит, Сто Сорок Девятый позволял себе помечтать о том, как однажды станет Тварью. Даже самые безмозглые шогготы мечтают об этом. Твари Кадафа, высшие Надзиратели Лэнга, обладают великим сокровищем – бессмертной демонической душой. Она образуется из сплава обычных душ, создавая хоть и не совсем нормальное, слоящееся, но вполне целостное сознание.
Шогготы же – не демоны. У них по-прежнему множество душ – слабых, смертных и не очень-то дружащих между собой. Это почти всегда приводит к тяжелому психическому расстройству.
У типичного шоггота нет имени, нет воли и даже с самосознанием проблемы, но Сто Сорок Девятый – нетипичный шоггот. У него всего лишь четыре души. Причем три из них принадлежали животным – крысе, козе и свинье. Единственная человеческая легко их подавила и уселась сверху. Точно возничий на колеснице, запряженной… крысой, козой и свиньей.
Так себе упряжка, но все лучше, чем у обычных шогготов.
Именно поэтому Сто Сорок Девятый не только мог выполнять приказы создателей, но и прекрасно понимал, кто он такой и что происходит вокруг. Ему не требовалось зеркало, чтобы осознавать свое существование. Будь он покрупнее, его бы скорее всего уничтожили, ибо осознающие себя шогготы опасны, но Сто Сорок Девятый родился таким маленьким и ничтожным, что создатели милостиво позволили ему жить.
В конце концов, такие слуги тоже иногда полезны.
Как обычно, Сто Сорок Девятый мерз до самых костей. Не так сильно, как мерз бы на его месте человек, но приятного мало. Шогготам, даже нетипичным, одежда не положена. Все имущество Сто Сорок Девятого – плетеные снегоступы да тяжелая ртутная палка, чтобы отгонять мелких зверодемонов.
Немного с нее проку на самом-то деле, но ничего другого у Сто Сорок Девятого нет.
– Далеко еще?! – раздался позади гневный рык.
– Уже почти, господин, уже почти пришли! – умоляюще взвизгнул Сто Сорок Девятый.
О, как он проклинал сейчас эту недоверчивость, эту болезненную подозрительность своих создателей! Отчего они не позволяют никому просто взять и прийти к себе? Отчего заставляют блуждать по этим ледяным полям, окутанным туманами ужаса?
Хотя их нетрудно понять. Они боятся. Боятся тех, кто сидит в Ониксовом Замке. Боятся архидемонов Лэнга.
Боятся того, кто сейчас топает за спиной Сто Сорок Девятого.
Шаб-Ниггурат. Черный Козел Лесов.
Полководца Лэнга несказанно злило, что его заставляют терять время. Злил этот долгий путь по глубокому снегу. Злил паршивый мелкий шоггот,
Анатолий васильевич быстров стих сонька глупая что ты спятила
Сегодня у нас в гостях Анатолий Васильевич Быстров, поэт, член Союза писателей России. 1 августа у него юбилей. Поэту исполняется семьдесят лет.
Какими же принципами руководствуется он в жизни? Анатолий Васильевич отвечает стихами:
Я сам себе слуга и барин –
И щи варю, и хлев рублю.
Не надо левых мне и правых.
Живу в объятьях тишины.
Вдали от денег и от славы
И, может быть, один из самых
Счастливых пасынков страны.
«Это жизненное кредо?»
«И не только мое. Сыновьями и дочерями у страны мы никогда не были – пасынки при любой власти. Нам повезло: мы выжили, не случилось новой войны. Это – уже счастье. Мы относительно свободны, никому не лизали задницу, не зависели от сильных мира сего – гордость не позволяла. И не надо нас тянуть в политику, снова делать рабами и воинами…»
«Но военные годы на твою долю все-таки выпали?»
«Конечно. Я же родился в сороковом (в деревне Гремячево Даровского района – авт.), рос безотцовщиной – отец погиб на фронте. Словом, «сам себе слуга и барин».
У Анатолия Васильевича вышло шесть поэтических сборников: «Я хочу тебе солнца», «Три желания», «По солнцу сверяя дорогу», «Слово ищу самоцветное», «У солнышка в гостях», «День рожденья у синицы». В том числе две книжки для детей. Стихи А. В. Быстрова вошли в «Антологию вятской поэзии».
Интересно знать мнение поэта, признанного и любимого читателями: поэтами все-таки рождаются или становятся в течение жизни?
«Если не дано от рождения и от Бога, писать стихи не научишься, – считает он. – Будешь безликим, даже если овладеешь всеми приемами стихосложения. Я бы и Литературный институт срочно закрыл: творчеству нельзя научиться в аудитории. Поэт должен развиться и подняться сам. Многое зависит от характера, от насыщенности судьбы. Путь в поэзию лежит через тернии».
«Почему в названиях твоих книг так часто упоминается солнышко?»
«Я по натуре оптимист. Я радуюсь, что родился, что живу, что хожу по этой земле. Нытье и уныние – смертные грехи, мне они неведомы».
«Как приходят темы стихов? Название сборника «Слово ищу самоцветное» вызывает у меня такие ассоциации: ты шагаешь по родному краю и, как драгоценные камни, то на берегу реки, то на цветущем лугу находишь слова…»
«Я никогда не думаю, о чем буду писать. Слова появляются неожиданно, приходят сами. Да, для этого нужны ходьба, движение, знакомство с разными людьми. Всю жизнь пешочком по России… Я не дурак, чтобы задыхаться в железной коробке, машины мне не надо. А уж в Опаринском районе мне знаком каждый уголок.
Хожу, в зависимости от настроения, в лес, на реку. Но не попусту. Просто прогулки ради не пойду. Здесь я меркантилен: обязательно что-то из леса или с реки должен принести, не навредив природе и познав что-то новое в ней.
Я всю жизнь учусь у природы. Просто смотрю, слушаю, впитываю. А потом впечатления от увиденного и услышанного «укладываются» в голове и вдруг совершенно неожиданно «ударяют»: подсознание «выдает» их в виде стихотворных строчек или поэтических образов».
«Анатолий Васильевич, новая книга стихов, насколько мне известно, готова и даже существует в компьютерном варианте. Она названа «Равновесие». Почему? Между чем и чем человек должен балансировать, чтобы не упасть?»
«Не надо левых мне и правых…» То есть, ни революций, ни радикализма, а просто жить – светло и честно.
«Это сложно?»
«Да, редко кто выдерживает».
«Как бы ты сам охарактеризовал себя – что ты за человек?»
«Я (и это меня иногда подводило) прямой и честный. Никому не больно оттого, что я живу. Ошибки, конечно, совершал – все мы люди. Но никому зла не причинил».
«А какие качества в людях не приемлешь?»
«Подхалимство, лицемерие, вранье, несдерживание слова. И еще зависть. Это самое пакостное качество, от него все грехи. Но плохой человек всегда наказуем, все рано или поздно к нам возвращается – и зло, и добро».
«Ты всю жизнь прожил в Опарино. Мысли перебраться куда-то не возникало?»
«Я объехал много мест, был и за границей. Рая на земле нет. А то место, где живешь: эта речка, эта роща (но не эта власть) – родина. Ощущение такое живет в душе».
«Что сформировало тебя как поэта, что стало фундаментом для творчества?»
«Книги. Я читаю сейчас и читал всегда. До пота уставая на работе, бежал домой радостный не потому, что сейчас поем да посплю, а из-за того, что меня ждала недочитанная книга. Прочел многое из мировой литературы, всю русскую классику».
«Что скажешь о вятской поэзии?»
«Вятская и вологодская поэтические школы всегда были самобытными и сильными. Московской не было и не будет, хотя отдельные поэты, такие, как Вознесенский, Евтушенко – настоящие, большие.
Из кировских поэтов наиболее импонирует мне Валерий Фокин. Зря он полез в политику, это отрицательно сказалось на его творчестве».
«Как должен поэт относиться к слову?»
«Бережно. Чувствовать его. Поэт – тот же живописец, только он рисует картины, используя для этого не краски, а слова. Слово в стихах должно быть красивым и доносить до читателя мысль четко, связно, грамотно. Это – мое отношение к слову. Сегодня у ДК увидел афишу: «Сегодня ночная тусовка дембелей». Ну что это такое? Сплошь вульгарность, сленг. Куда это годится?»
«Анатолий Васильевич, что нужно для превращения новой рукописи в книгу?»
«Немного: мне не лениться и искать спонсора».
Вот и ответ на незаданный вопрос: нужна ли сегодня кому-то поэзия? Забота об издании и добывании средств, договор с типографией, доставка тиража и его реализация полностью ложится на плечи автора. Печально, но факт.
Не хочется заканчивать на этой грустной ноте. Поэтому читайте новые стихи Анатолия Быстрова – они наполнены шелестом трав и шумом берез, солнечным светом и свежестью раннего утра. А потому близки и понятны каждому.
Подготовила Татьяна Тунгусова.
Фото автора.
Стихи Анатолия Васильевича Быстрова.
Эхо
Невезения отзвук откуда возник?
А удача пришла из каких тайников?
Возвращается все: каждый солнечный блик,
Даже эхо твоих торопливых шагов.
Жизнь берет на износ.
А ведь был и металл.
Хоть стони, хоть кричи
В безответную ночь.
Возвращается все:
Даже то, что не дал,
А ведь мог только ты,
Только ты и помочь.
Повезло мне с народом
По имени Русь.
Все победы еще у него впереди.
На краю ли стою?
Оглянусь. Отдышусь,
Потому что и дальше не проще идти.
Может шепот увлечь
Посильнее, чем крик,
Если только ты будешь на сердце не скуп.
Возвращается все:
Каждый вздох, каждый блик,
Даже вкус и безмолвие губ.
У родного лога
Синей луговиною,
Сквозь кустов объятия,
Тороплюсь по инею
По долине батиной.
Жизнь не очень сытая,
Но я рад, что разная.
А душа открытая –
То грустит, то празднует.
Как обычно, искренна –
По страницам странница.
Но не все я высказал,
И другим останется.
И другим достанется
Дальняя дорога.
Но душа расправится
У родного лога.
Не ухожу
Не удержать, хоть сколько ни держи.
Давно река отмечена для брода.
Довольно злости, зависти и лжи!
Прими меня в объятия, Природа!
Кукуй, кукушка, ближе к шалашу
Под синевой небес необозримых.
Я у тебя немного попрошу:
Отмерь побольше для моих любимых!
На свете все хорошее любя,
Я по большому счету не задира.
Не ухожу, а прихожу в себя
После безумств оглохнувшего мира.
Факелы
Никогда не заплачу.
Да что вы!
Не смогу ни за что позабыть –
От глухой деревушки до школы
Пешеходная тянется нить.
Вязкий путь под холодным рассветом –
Ученической жизни штрихи.
В вое волчьем под факельным светом
Я вышагивал эти стихи.
Почему-то мне кажется сказкой
Этот круг испытующих дней.
Биография родины вятской
Биографией стала моей.
Мир интересен
Все толкаемся.
Вся жизнь набекрень.
По крутому пролетев виражу,
Окунулся в долгожданный я день.
Хоть сегодня на траве полежу.
Я от доброго совета отвык.
От дороги запылилась душа.
Земляничину возьму на язык
И почувствую, что жизнь хороша.
А дорога далека, далека…
И не знаю, где последний приют.
А по небу – облака, облака
Не спеша, красноречиво плывут.
По ночной дороге
Не спеша шагается по ночной дороге,
Мимо ржи до пояса да высоких лип.
Тишина кудрявая. Месяц круторогий.
Сочный и пронзительный коростеля скрип.
Это моя родина. Здесь моя основа.
И себя я чувствую защищенным с ней.
Спит она, усталая, сторона отцова.
Чувства мои нежные с каждым днем острей.
Ночи вот такие же возникают в памяти.
Но тогда, молоденький, не один ходил.
Здравствуйте, красавицы! Как вы поживаете?
Помните ли, сосенки, как я вас садил?
Как вернусь на родину, становлюсь моложе я.
Эти ночки летние тянут, как магнит.
Почему-то кажется: все один и тот же
Над рекой пронзительно
Коростель скрипит.
Птица на снегу
Залезаю утречком
В телогрейку ватную.
Темною заплатою –
Птица на снегу.
На дорогу выгребусь
От крыльца лопатою,
Корку хлеба вынесу –
Птице помогу.
Земляки с вороною,
Мы привыкли к северу.
По любви, по стойкости
Все вокруг родня.
Я ворону серую
Называю Верою,
И она доверчиво
Смотрит на меня.
И зимою родина –
Не осиротелая.
Самые красивые
На земле места!
Ты – ворона серая,
Я – «ворона белая».
Не орлы, но все-таки
С одного гнезда.
Сонька глупая что ты спятила девятнадцатою весной весь текст
Сонька Золотая Ручка
Сонька Золотая Ручка, она же Рубинштейн, она же Школьник, она же Бреннер, она же Блювштейн, урожденная Шейндля-Сура Соломониак.
Софья Ивановна Блювштейн родилась в 1846 году в маленьком местечке Повонзки Варшавского уезда. Детство Шейндли проходило в среде торговцев, скупавших краденое, — барышников, ростовщиков и контрабандистов.
Как говорят, она не блистала красотой, но в ней было то внутреннее обаяние, которому просто невозможно сопротивляться. Вот как ее описывали в полицейской ориентировке: «Рост 1 м 53 см, рябоватое лицо, нос умеренный с широкими ноздрями, бородавка на правой щеке, брюнетка, на лбу волосы вьющиеся, глаза подвижные, дерзка и разговорчива». Но, видимо, умение пользоваться гримом, париками делало внешние недостатки аферистки незаметными.
Эта женщина разыгрывала блестящие комбинации, ловко уводила деньги и при этом умудрялась не оставлять за собой никаких доказательств. Её уму и силе духа мог бы позавидовать любой мужчина, а, кроме того, она была тонким психологом, умела расположить к себе любого человека. С ней интересно было общаться, Сонька знала пять языков, была упорна и доказательна в своих суждениях. И обладала главным, тем, что сделало её выделяющейся из толпы обычных мошенников — она обладала огромным талантом. К счастью, или к сожалению, этот талант был направлен в криминальное русло. Смелая, гордая, независимая авантюристка Соня не боялась бросаться в самые рискованные аферы, т.к. обладала острым умом, и просчитывала развитие ситуации на несколько ходов вперед. Софья Блювштейн не получила образования, но жизнь, полная приключений и опасностей, превратила эту особу в одну из самых образованных женщин своей эпохи. Аристократы России и европейских стран принимали ее за светскую даму. По этой причине она без особого труда путешествовала по Европе и представлялась то баронессой, то графиней, то виконтессой… Ее принадлежность к аристократии сомнений ни у кого не вызывала.
Золотая Ручка занималась в основном кражами в гостиницах, ювелирных магазинах, промышляла в поездах, разъезжая по России и Европе. Шикарно одетая, с чужим паспортом, она появлялась в лучших отелях Москвы, Петербурга, Одессы, Варшавы, тщательно изучала расположение комнат, входов, выходов, коридоров. Сонька изобрела метод гостиничных краж под названием « гутен морген». Она надевала на свою обувь войлочные туфли и, бесшумно двигаясь по коридорам, рано утром проникала в чужой номер. Под крепкий предрассветный сон хозяина тихо « вычищала» его наличность. Если же хозяин неожиданно просыпался — нарядная дама в дорогих украшениях, как бы не замечая « постороннего», начинала раздеваться, как бы по ошибке приняв номер за свой… Кончалось все мастерски разыгранным смущением и взаимными расшаркиваниями.
Она любила бывать на знаменитой Нижегородской ярмарке, но часто выезжала и в Европу, Париж, Ниццу, предпочитала немецкоязычные страны: Германию, Австро-Венгрию, снимала роскошные квартиры в Вене, Будапеште, Лейпциге, Берлине. Жила с размахом. Излюбленными местами ее отдыха были Крым, Пятигорск и заграничный курорт Мариенбад, где она выдавала себя за титулованную особу, благо у нее был набор разных визитных карточек. Денег она не считала, не копила на черный день. Так, приехав в Вену летом 1872 года, заложила в ломбард некоторые из похищенных ею вещей и, получив под залог 15 тысяч рублей, истратила в одно мгновение.
В 1864 году, когда Шейндле-Суре Соломониак исполнилось восемнадцать лет, она вышла замуж за торговца-бакалейщика И. Розенбанда. В Варшаве до наших дней сохранился акт о ее бракосочетании. Через полтора года молодая женщина сбежала от мужа с дочерью и пятьюстами рублями.
С 1868 по 1874 год Софья еще несколько раз выходила замуж. Одним из ее мужей был известный карточный шулер и вагонный вор Михель Блювштейн, чью фамилию она будет носить до конца своих дней. На уголовном поприще Софья заявила о себе достаточно рано. Известны мелкие кражи, когда ей было 13 — 14 лет.
Известно о случаях, где Сонька проявила благородство по отношению к бедным людям, которые пострадали от ее деяний. Однажды она узнала из газет, что одна из обворованных ею женщин — бедная вдова простого служащего. После смерти мужа вдова получила единовременное пособие в пять тысяч рублей. Золотая Ручка, как только узнала в газетной заметке свою « клиентку», тут же поспешила на почту. Сонька переправила бедной вдове сумму, превышающую сумму украденных денег, и сопроводила денежный перевод письмом: «Милостивая государыня! Я прочла в газете о постигшей вас беде. Я сожалею, что моя страсть к деньгам послужила причиной несчастья. Возвращаю вам ваши деньги и советую впредь поглубже их прятать. Еще раз прошу у вас прощения. Шлю поклон вашим бедным малюткам».
«Работая» в гостинице, Сонька присмотрела один из номеров. Открыв дверь, она вошла в комнату, слабо освещенную свечкой, стоявшей на столе. Сонька осмотрелась. На кровати она увидела спящего в одежде поверх покрывала молодого человека. Золотая Ручка подошла к столу, где обычно хранятся портмоне, часы и другие приятные принадлежности клиентов гостиницы. Но на столе, рядом со свечой, лежали лишь какие-то бумаги и револьвер. Сонька взяла письма в руки. Они были адресованы полицмейстеру, городскому прокурору, хозяину гостиницы и матери. Из писем она узнала о том, что молодой человек решил покончить с собой. Оказалось, что этот юноша потратил казенные 300 рублей на лечение тяжелобольной сестры. Он просил спокойно принять весть о его самоубийстве, как единственное средство от бесчестья. Сонька положила рядом с письмами 500 рублей одной купюрой и тихонько вышла.
В ноябре 1885 года Золотая Ручка все же была уличена в нескольких кражах ювелирных изделий на большую сумму. Охраняли ее самые подготовленные надзиратели. Дело Блювштейн вызвало большой ажиотаж в России. Зал, где проходило заседание суда, не смог вместить всех желающих. Приговор был строг — каторга. Отправка на Сахалин.
В день отхода парохода вся набережная Карантинного мола была усеяна народом. Одесса пришла прощаться с Сонькой Золотой Ручкой. На палубе парохода, отбывающего на Сахалин, среди чинов администрации находился одесский градоначальник П. Зеленой. Высокое начальство захотело поближе рассмотреть знаменитую воровку. После недлительного разговора градоначальник Зеленой пожелал Соньке успешного пути и пожалел сахалинское начальство. Растроганная таким вниманием Сонька решила сделать прощальный подарок губернатору. Она протянула губернатору руку с золотыми часами с накладным гербовым орлом на крышке.
— Спасибо, — вяло поблагодарил Соньку губернатор, глядя на болтающуюся пустую цепочку на своем пиджаке, и тут же под веселый смех матросов поспешил сойти на берег.
На Сахалине криминальный талант Соньки не давал ей жить без « дела». Она сплотила вокруг себя отъявленных головорезов и стала планировать преступные операции против состоятельных поселенцев. В мае 1891 года Сонька Золотая Ручка совершает побег. Этот побег стал в своем роде легендарным. Пропажу Золотой Ручки заметили сразу. В погоню бросили два отряда солдат. Один отряд гнал беглянку по лесу, другой поджидал ее на опушке. Погоня продолжалась несколько суток. Из леса на опушку выбежала фигура в солдатском платье. Издерганный ожиданием командир отряда скомандовал « Пли». Раздался залп тридцати ружей. Стрельба велась на поражение. Но фигура за мгновение до выстрелов упала на землю. Тридцать пуль просвистало над головой.
— Не стреляйте! Сдаюсь, — раздался отчаянный женский голос.
Это была переодетая в солдата Сонька Золотая Ручка.
В июне того же года за вторичный побег Сонька Золотая Ручка была наказана 15 ударами плетей ( из официального документа).
Официально она стала числиться содержательницей квасной. Варила великолепный квас, построила карусель, набрала среди поселенцев оркестр из четырех человек, отыскала среди бродяг фокусника, устраивала представления, танцы, гулянья, во всем копируя одесские кафешантаны. Неофициально торговала водкой, скупала и перепродавала краденые вещи, организовала игорный дом. Полицейские чины сетовали, что проводят у нее обыски три раза в неделю — днем и ночью, но как и где ей удавалось хранить водку, никто не знал. Проверяли даже пол и стены — безрезультатно.
На Сахалине про нее ходила масса легенд. Долгое время держалось мнение, что это вовсе не Сонька, что это « сменщица», подставное лицо, которое отбывает наказание в то время, как настоящая Золотая Ручка продолжает свою неуловимую деятельность в богатой Европе. Известен тот факт, что даже высокое сахалинское начальство не могло до конца поверить, что наказание на каторге отбывает Софья Блювштейн.
О последних днях Золотой Ручки на Сахалине ходит множество легенд. Но многие историки сходятся во мнении, что уже больная Сонька решилась на новый побег. Говорят о том, что это был жест отчаяния, последний рывок к свободе. Сонька прошла всего около двух верст. Силы ее оставили и она упала без сознания. Ее нашли конвойные при обходе. Через несколько дней, не приходя в сознание, она умерла в тюремном лазарете.
Правда, в середине девятисотых годов по Европе прокатился целый ряд загадочных ограблений. И главной подозреваемой была женщина. Почерк и описание преступницы напоминали нашу героиню. Преступница была не поймана. Опять все указывало на почерк Золотой Ручки. Но ведь она-то была на каторге.
Последние годы жизни, как гласит легенда, Золотая Ручка жила у дочерей в Москве. Хотя те всячески стыдились скандальной популярности своей мамаши. Преклонный возраст и подорванное каторгой здоровье не позволяли больше активно заниматься старой воровской профессией. Но московская милиция столкнулась со странными и загадочными ограблениями. В городе появилась маленькая обезьянка, которая в ювелирных магазинах прыгала на посетительницу, подбирающую себе колечко или бриллиант, глотала ценный предмет и убегала. Эту обезьянку Сонька привезла из Одессы.
Легенда гласит, что умерла Сонька Золотая Ручка в преклонном возрасте. Похоронена в Москве на Ваганьковском кладбище, участок 1. После ее смерти, утверждает легенда, на деньги одесских, неаполитанских и лондонских мошенников был заказан памятник у миланских зодчих и доставлен в Россию.
жизнь-156
О! Нету воли жить, и умереть нет сил!\ Да, все уж допито. Брось хохотать, Вафилл. \ Все допил, все доел. Но продолжать не стоит. В МАНЕРЕ НЕКОТОРЫХ\\ Томление. Поль Верлен. Перевод Г. Шенгели
О, гаревые колоски,\О, пережженная полова,Дожить до гробовой доски\И не сказать за жизнь ни слова? Григорий Корин Какой-то должен разговор
О, жизнь моя без хлеба,\Зато и без тревог!\Иду. Смеётся небо,\Ликует в небе Бог. Федор Сологуб “Родине\Пятая книга стихов” 1906 О, жизнь моя без хлеба,
О, жизнь моя, не уходи,\Как ветер в поле! \Ещё достаточно в груди\Любви и боли. \Ещё дубрава у бугра\Листвой колышет,\И дальний голос топора\Почти не слышен. Анатолий Жигулин 1980 О, ЖИЗНЬ МОЯ, НЕ УХОДИ.
О, жизнь моя,\ мой сладкий плен — \ молитва, нищенство, отвага, \ вся в черных буковках бумага. \ И ожиданье перемен. Николай Панченко
О, как мы жили! Горько и жестоко!\Ты глубже вникни в страсти наших дпен. \Тебе, мой друг, наверно, издалека\Все будет по-особому видпей. Михаил Дудин
О, легкая слепая жизнь!\ Ленивая немая воля!\ И выпеваешь эту даль, как долю,\ и, как у люльки, доля над тобою\ поет. Прощайте! Набирает высь\ и неизбежность нежное круженье,\ где опыт птичий, страх и вдохновенье\ в одном полете голоса слились. Марина АКИМОВА «ДЕНЬ и НОЧЬ» N 3-4 2005г.
О, нищенская жизнь, без бурь, без ощущений, \Холодный полумрак, без звуков и огня. \Ни воплей горестных, ни гордых песнопений, \ Ни тьмы ночной, ни света дня. Константин Бальмонт Из сборника “ПОД СЕВЕРНЫМ НЕБОМ” 1894 БОЛОТО